А у животных? спросил Витька, но, почему-то подумал про ненавистного ему петуха, хотя это было никакое ни животное, а домашняя птица.
И у животных.
Ну, а вот вот, Витька заёрзал в постели, например, у камня или или дома? он задал волновавший его вопрос и затаил дыхание.
После недолгого колебания бабушка честно призналась:
Про камень я тебе, внучек, ничего сказать не могу. Камень, он и есть камень. А вот насчет дома Были раньше такие духи обереги их звали. В поле, например, дух Полевик жил. Помню, папаня его задабривал двумя куриными яйцами. Он их оставлял на меже Если утром яйца исчезали, значит, урожай в этом году будет хорошим. А вот мы, детишки, всё больше боялись Полудницы Маманя говорила, что это сотканная из солнечных лучей девушка в белом платье, которая за баловство в поле могла и наказать. Ленивые работники боялись Межевиков и Луговиков, которые вили из травы верёвки и душили нерадивых работников, если они в рабочую пору спали. В бане жила Обдериха, она грозила всяческими карами грязнулям Кикиморы ещё разные были. В лесу хозяйничал страшный Леший.
А какой он, бабушка?
Леший-то? А чума его знает. Сама не видела, врать не буду. Люди говорят, что похож на старика с лицом, заросшим волосами. А вот Домового видеть мне довелось. Ну, это который в доме живет Он призывает к тому, чтобы в избе всегда было уютно А за это просит блюдечко молока Домовой пришел ночью внезапно. Но тихо и осторожно. В ту ночь я легла позднее всех своих домочадцев. И думала, усну без задних ног ан не тут-то было. Только я стала засыпать, как вдруг из тёмного угла на мою кровать приземлилось черное пятно. Мурашки пробежали по всему телу, а сердце точно ушло в пятки. Я прищурила глаза в надежде рассмотреть это что-то. Это было маленькое волосатое существо с тёмной шерстью и большими жёлто-зелёными глазами. Тело моё всё оцепенело, он смотрел на меня, заглядывал в глаза. А потом что-то закурлыкал, то ли замяукал и протянул ко мне мохнатые лапы. Я знала, что у домовых принято душить, и испугалась. Как ненормальная быстро быстро зашептала: «Чур меня! Чур меня! Чур меня!» Тут он и исчез.
Бабушка протяжно вздохнула, зашуршала одеялом. Витька догадался, что она крестится. Выждав немного, поинтересовался:
Бабушка, а бабушка, а ты с ним потом не подружилась?
С кем?
Ну, с этим существом с тем.
Бог с тобой, бабушка опять зашуршала одеялом. Витька услышал её торопливый шёпот: «Господи Сусе! Господи Сусе!». И придёт же на ум такое! подала она опять голос.
А что здесь такого? Витька сел в кровати по-индейски скрестив ноги. Мне, например, с любым чудовищем познакомиться плёвое дело, сказал он, похваляясь своей смелостью.
Бабушка всплеснула руками:
И-и, непутёвый Ты думай, что говоришь-то. Вот схватит, припугнула она, узнаешь тогда.
Меня никто не схватит, независимо сказал Витька. Я сам кого хочешь схвачу.
На это бабушка ничего не смогла ответить, только вздохнула и шумно заворочалась, укладываясь удобнее.
Спи балабол, сказала, засыпая.
Наступила тишина. Свет далекой луны красил комнату в мёртвенно голубой цвет. Витька вспомнил, что самые ужасные и необъяснимые вещи происходят в полнолуние. От этого на душе у него стало как-то неспокойно. На него словно повеяло ледяным холодом. Он поёжился и юркнул под тёплое одеяло.
В подполье зашуршал кто-то невидимый. Прислушиваясь, Витька затаил дыхание. Погодя непонятное шуршание переросло в громкое скребышение, словно этот невидимый злобно точил на кого-то когти. Неизвестность пугала. Витьке очень хотелось думать, что это возится мышь. Поколебавшись, он протяжно замяукал, подражая коту Ваське, когда тот бывал голодным.
Мя-я-у-у!
И опять:
Мя-я-у-у!
И хотя толстый и ленивый кот грозою мышей никогда не числился (Витька сам был однажды свидетелем того, как Васька, развалившись, мирно лежал в тенёчке, сытно жмурясь на пробегавших мимо него мышей), ему показалось, что в подполье стало как будто тише. Он уже более громко сказал:
Мяу!
Брысь, окаянный! сквозь сон прикрикнула бабушка и опять устало засопела.
Липкий страх на мгновение отпустил. Витька тихонько захихикал. Но тут кто-то стал ходить по потолку. Под его ногами жалобно скрипели потолочины. Витьке стало опять не до смеха. Ко всему этому луну заслонили лохматые черные даже в ночи мрачные тучи.