Любаша, милая, да что с тобой? испуганно затараторила Анька, верю я тебе, верю! Тебя в детстве столько раз за мою вину пороли. Как я могу тебе не верить? Мы же подруги!
Любаша, почувствовав облегчение, выпрямилась и вытерла со лба испарину.
Ладно, Анька, забудь. Все равно мне теперь одна дорога на Кузькин обрыв, сказала она, и в голосе ее не было ни одной эмоции, живот уже, вон, совсем не утягивается
Анька вздрогнула от слов Любаши. Кузькин обрыв давным-давно оброс дурной славой. Кто-нибудь все время сводил там счёты с жизнью, бросаясь с высокого берега в реку.
Анька подошла к Любаше и снова крепко обняла ее. Та положила голову на плечо подруге, закрыла глаза и попыталась представить, что все, как раньше, и ничего плохого не случалось с ней. Но не смогла. Это плохое уже отравило всю ее жизнь, всю ее насквозь пропитало едкой горечью.
В коридоре вновь раздались грузные шаги, и в комнату Аньки вновь заглянул отец.
Ну вот, наревелися, а теперича снова обнимаются, мужчина захохотал, но никто из девушек не разделил его веселья, тогда он продолжил, Анька, к тебе Петр пришёл, топчется у ворот на морозе.
Бегу! быстро ответила Анька, соскочила с лавки и выглянула в окно, и вправду стоит.
Лицо Аньки расплылось в счастливой улыбке, но она, устыдившись своего счастья, тут же снова нахмурила брови. Подойдя к Любаше, она зашептала ей на ухо:
Ты про Ярополка-то лучше не говори никому, только опозоришься. Говорят, у колдуна Захара столько богатства в амбаре, что он все равно сумеет сынка своего откупить. Да и боятся его, колдун как-никак, Анька озабоченно нахмурилась.
Любаша кивала головой, внимательно слушая подругу. Она чувствовала, что тяжелый камень упал с души, когда она поделилась своим горем, беда ее даже как будто немного уменьшилась. И ей хотелось думать, что Анька обязательно придумает, что ей теперь делать.
Анька, и вправду, думала, нетерпеливо кусая кончик указательного пальца. Потом остановилась перед Любашей.
Про Кузькин обрыв ты забудь, Любаша. Вот что я тебе скажу Я как-то подслушала разговор маменьки с тетей Дусей, ее родной сестрицей. Так вот та сказывала, что за деревней Торжки в северной стороне есть лес. В том лесу живет ведьма, зовется Марфа. Она, говорят, умеет все. Может такое сотворить, что нам с тобой и не снилось! Анька покраснела и, оглянувшись, зашептала еще тише, Тетя Дуся сказывала маменьке, что Оксанка, соседка ее, ходила к Марфе от бремени нежеланного избавляться. Ты, Любашка, сходила бы к ней тоже
Хорошо, покорно ответила Любаша и повязала шаль на голову.
На пороге она еще раз крепко обняла Аньку, и та сказала ей на прощание:
Если хочешь, я к Марфе с тобой схожу, вот только надо дождаться, пока снег сойдет Ты только не пропадай, Любаша, не пропадай, милая.
Любаша кивнула и долго смотрела вслед двум счастливым влюбленным, Аньке и Пете, идущим по сугробам, держась за руки, смотрела до тех пор, пока они не свернули на узкую тропку между домами.
Слова Аньки звучали в голове. Может и вправду ведьма Марфа сможет ей помочь? Ребенок в животе словно услышал ее мысли и сильно пнул ножкой. Любаша прижала руку в меховой варежке к животу. А вдруг он там такой же страшный, как Ярополк хромоногий и кривой? От этой мысли Любашу передернуло.
Слезы катились из глаз девушки и многочисленными круглыми льдинками замерзали на ресницах, пока она шла по морозу домой. У ворот она слегка замешкалась, ей вдруг показалось, что кто-то смотрит ей в спину. Обернувшись, она увидела на конце тропинки темную фигуру. Колдун?
Человек стоял неподвижно, Любаше вдруг стало так страшно, что она быстро прошмыгнула в ворота и крепко закрыла их за собой, с грохотом опустив щеколду на железные петли.
***
Весна разлилась по деревне мутными талыми водами, наполнила воздух ароматами влажной земли, обнажила грязные проталины, по которым, с присущей им важностью, прохаживались грачи.
Вскоре пасмурный март сменился солнечным апрелем, и в Любашином доме заторопились с последними приготовлениями к предстоящей свадьбе.
Молодец, Любашка, поправилась к свадьбе, раздобрела за зиму вон и живот, и бедра появилися, как-то за обедом сказала мать.
Любаша так и замерла с ложкой в руке, на ее щеках выступил пунцовый румянец.
Ну-ну, чаво девку-то смущаешь! Вон зарделась вся! отец погладил дочь по голове, желая приободрить ее, но мать дело говорит, Любаша. Жена должна быть надежной опорой мужу. Чем крупнее она будет, тем лучше. Так что вовремя ты в тело вошла, дочь. Еще бы щеки пополнее, да поалее, а то вся побледнела да осунулась без солнышка.