Да нет, просто Война закончилась, а я все еще чувствую напряжение, точно перемирия не состоялось. Как будто нам скоро предстоят еще потрясения, быть может, еще более жестокие.
Что ж, мой друг, в столице это совершенно обыденное ощущение. Может быть, этому способствует воздух, однако уверяю Вас, в этой зале все, за исключением, пожалуй, только Вашей разлюбезной баронессы, чувствуют то же. Таковы уж внутренние токи Эльзила в целом и столицы в частности.
Гаго взглянул вдаль, явно высматривая кого-то определенного. Но, поблуждав по толпе гостей без пользы, взгляд баронета вернулся к Марку.
То, что не решают на войне, мой друг, решают на балах и приемах. Поверьте моему опыту.
Марк скривился: действительно, пока он скулил, точно получивший сапогом щенок, лелея свое ранение в лазарете, Гаго Прах, небрежно повязав платком голову, мчался в столицу. Стил представлял себе эту достойную картины сцену: алая кровь проступает сквозь белую ткань, тонкие губы плотно и сурово сжаты, а прямой нос Гаго на фоне багряного заката начинает походить на воинственный орлиный клюв.
Другой Гаго, настоящий, с куда более миролюбиво выглядящим носом, не тот, что скакал на великолепном вороном в воображении поручика, налил два бокала и протянул один Марку.
Прекрасное лекарство от боли в наших ранах.
О, рука уже давно не болит!
Я имел в виду сердце. Гаго выразительно повернул голову, точно собрался посмотреть вбок, однако его глаза остались прикованы к Марку. Леди Кларинда, так?
Марк ответил сдержанным пожатием плеч, однако явственно выражающем смущение, а не равнодушие.
Тебе стоит пригласить ее на танец или попрощаться с матримониальными планами. Леди Кларинду, определенно, папенька вскорости начнет выпихивать замуж, чтобы птенчик, наконец, покинул гнездо. И если ты не окажешься в числе первых претендентов на ее руку, Гаго сделал глоток, мучительно долгий для Марка: хотя он и так понимал, как Прах закончит фразу. Пиши пропало.
Леди Кларинда не танцует. Да и я тоже. Марк указал на перевязь здоровой рукой. По крайней мере, так мне удается скрывать, что я вовсе не умею
В таком случае, тебе стоит попрактиковаться почему бы не с другой баронессой?
Марк смущенно улыбнулся, и Гаго покачал головой, глядя на него. Кого-то война закаляет, но кого-то разбивает в осколки. Оставалось надеяться, что юный поручик еще способен собраться воедино.
Поручик выглядел предназначенным для этой мирной жизни. Однако, выглядеть не значит являться, и Гаго размышлял, какие сюрпризы способен преподнести обществу в целом и бывшему командиру в частности этот молодой человек, едва распрощавшийся с юношеством. Нет, не так: все детское война выдрала из него, выкусила мощными клыками. Прах помнил Марка Стила наглым юнцом, а теперь тот не был ни тем, ни другим. Какая потеря, подумал Гаго и снова пошарил глазами по толпе, на сей раз не впустую.
Леди Лилли Гиббс, я вытащил ее из грязи какого-то затрапезного ньёслийского графства и уз обедневшего рода, и вот теперь она достойный цветок в букете придворных дам. Ее даже уже окрестили милым прозвищем Золотая лилия. Как ты ее находишь?
Марк склонил голову набок, рассматривая девушку, точно Гаго спросил его мнения о приобретенной втридорога картине для гостиной.
Она была хороша и в то же время, вздумай он описать ее, сказал бы мало лестного. Квадратное лицо, маленький ротик, близко посаженные глаза Среднего роста, среднего телосложения как ни старайся, ни в одних стихах не удастся воспеть ее привлекательность. Разве что о копне поистине богатых золотистых кудрей можно было без страха сказать комплимент.
И при том, все эти непримечательные черты сложились вместе так удачно, что девушка просто сияла. Стил не задумался о том, какова заслуга в этом золотого платья по последней кавернвальской моде и белил, где надо, а где надо румян.
Впрочем, Стилу все равно всегда больше нравились брюнетки.
Собственно, предмет его нынешних воздыханий, леди Кларинда, была мягкой, тонкой до прозрачности, точно сильфида, с гладкой волной темно-каштановых, почти черных волос. И действительно, по-настоящему красивой: она и впрямь получала немало предложений от художников. Ее правильную красоту мечтал запечатлеть на полотне каждый второй. Остальные робели при виде подобного воплощения идеального изящества. Другое дело, что леди Кларинда из совершенно искренней скромности отказывала всем из них.