Обо всем, что было дальше, Сирманн мог догадаться и сам. Тимму Пюйкенненн вскоре совершенно убедился, что его так называемый сын, похож на него, как турнепс на авокадо и поэтому, как одного из самых верных своих адептов, отправил Гёйсе к черту на кулички, то бишь, пардон, во Владивосток, чтобы словом жег он заскорузлые сердца тамошних жителей. Доля молодого проповедника была нелегкой, как груз Сизифа, и даже опасной, как посещение уличного туалета зимой.
Что же касается истории, которою в ответ на откровения Гёйсе, поведал ему Густав, то она, как и всякая другая ложь, скорее напоминала отчет об исполнении госбюджета, чем реальную жизнь.
Мол, мама учитель, папа рабочий. Счастливые, но бедные. Сам учился в школе, потом университет. После Дня Независимости русский язык стал никому не нужен. Густаву едва исполнилось 30, а папа уже сказал что-то про медаль, висящую на шее, и отправил сына на заработки в Россию. С визой проблем не было, с деньгами на билет помогли родственники. Говорят, в России всех эстонцев принимают очень дружелюбно
Кто поверил хоть слову, поднимите руку. Вот то-то! Стало нынче в мире мало доверчивых людей. А Гёйсе поднял. Поднял и поверил всему, включая знаки препинания, и избавил, таким образом, Густава от необходимости вертеться как уж на сковородке, выдумывая все новые и новые небылицы.
Полет прошел спокойно, можно даже сказать превосходно. После того, как подали горячий ужин, и новые приятели сдобрили его остатками трех семерок, настроение Густава повысилось десятикратно. За ним не следили, его не преследовали, а если и захотели бы найти, то наверняка на прочесывание России им потребовалось лет двести. План, которого хитрый эстонец придерживался с самого начала, действовал. Случай, разумеется, внес в него кое-какие коррективы, но они были настолько благоприятными, что Сирманн тоже начал немножко верить в Провидение.
Москва, Шереметьево и Россия в целом встретили путешественников сырой вечерней прохладой. Когда они спускались по трапу, над городом висела плотная серая пелена. Воздух был необычайно теплым для этого времени года, и все говорило о том, что вот-вот начнется мелкий моросящий дождик. Желтые автобусы медленно катили по летному полю. Многим такая погода не по душе. У них ноют суставы, голова раскалывается на четыре части, и они начинают проклинать тот день, когда Паскаль изобрел низкое атмосферное давление. Вероятно, к такой породе людей относился и Гёйсе. Он втянул шею в воротник, был малоразговорчив и бледен.
Но Густаву всегда нравилась пасмурная погода. Те дни, когда небо становилось серым и всякая живность в округе забивалась в норы, на чердаки и переставала галдеть, шуметь и трещать, он проживал особенно радостно. Теперь он в новой стране, с новым другом и его ждет новая жизнь. Напряжение вдруг куда-то исчезло. И он рассеяно воспринимал окружающей мир.
Его ожидания насчет русской таможни полностью подтвердились, никто не задал никаких лишних вопросов и даже не поинтересовался содержимым ручной клади проповедников. А поскольку еще в самолете они договорились, что в гостиницу поедут вместе, так как рейс Гёйсе на Владивосток был только на следующий день, Густав пошел искать такси, оставив своего спутника у места выдачи багажа. В этом багаже ему кое-что причиталось. Гёйсе с готовностью поддержал мысль о такси и, вынув из кармана трубку, изъявил желание позвонить. Звонок в Приморье единственному на весь Дальний Восток адепту финского бога, с которым церковь познакомилась по Интернету, гласил, что он незамедлительно прибывает и готов начать проповедовать хоть у трапа самолета.
Есть печальное правило беда приходит всегда, откуда ее меньше всего ждешь. Едва Густав поверил, что все проблемы позади, и подхваченный расторопным пареньком-таксистом, наслаждался своим хорошим настроением, как она появилась. Первый взгляд, который он бросил на спешащего к ним Гёйсе, вызвал смутную, пока не оформившуюся, тревогу. Проповедник шел налегке, без чемодана!
А где багаж? осторожно спросил Сирманн, чувствуя, что голос все-таки предательски задрожал.
О, ба-гаж?
Да, чемодан?! нарисовал в воздухе прямоугольник Густав.
А! Очень good, новый service of Аеропорт. (Очень) хорошо, (новый) услуга (Аеропорт) /англ./)
Что?.. Какой сервис?
О! гордо протянул рекламный проспект святоша.
Густав машинально принял бумаги и быстро прочитал:
«Новая услуга компании!