Но-но, приз зрительных симпатий потом будешь получать. Продолжай отодвинул от него водку Гена.
Левый сглотнул застрявший в горле ком, и произнес охрипшим голосом Плесни горло промочить, дерет.
Ладно. На, промочи. сжалился нал ним Огрызкин и протянул стакан.
После выпитого глаза у Виктора заблестели, лицо разрумянилось и он, не усидев на месте, стал расхаживать по комнате, молча, жуя колбасу с хлебом. Изредка бросая косые взгляды на Огрызкина.
Гена наблюдал за мечущимся из угла в угол собутыльником и большим усилием воли сдерживал готовую вырваться ярость. Наконец Левый прожевал бутерброд и подошел к импровизированному столу.
Ее купил Брызгунов!
Огрызкин, молча налил почти целый стакан водки и выпил его одним махом, даже не поморщившись.
Та-а-к растягивая слова, произнес он. А еще кого вспомнишь?
Левый снова присел к столу, достал из кармана пачку «Примы» и с блаженством, затянулся вонючим дымом.
Из наших, здесь, больше никого нет.
А из нормальных людей кого-нибудь знаешь?
Виктор задумчиво посмотрел на облупившийся потолок.
Марина, продавец из «Восточного» гастронома, кажется, здесь живет, потом Серега Дрогин в 15 квартире. У него точка. Самогоном, гад, торгует, но брать не советую, он туда всякую дрянь, типа димидрола, подмешивает. На утро от него
Не отвлекайся, перебил его Гена. О вреде самагоноварения ты в наркодиспансере будешь лекции читать, а не здесь. Дальше давай.
А че, ты у меня спрашиваешь?! снова вскочил Левый.
Ты же здесь живешь, а не я.
Логично затягиваясь сигаретным дымом, согласился Огрызкин. Но, видишь ли, я по натуре своей человек не общительный, и за все эти годы так ни с кем из своего дома и не познакомился, а теперь вот хочу устранить этот пробел.
Тогда обратись в суд. У них есть полный список жильцов. А я больше никого не знаю. огрызнулся левый и потянулся к бутылке.
Все ресторан закрыт. Посетителей прошу удалиться, иначе позову вышибалу. сказал Гена, и спрятал в карман остатки водки.
Но?
Где сейчас обитает твоя Синька?
На пустыре, кажется. Она с Колей Рыжим живет. Там у них целый табор. Левый, не отрываясь глядел на Генин карман.
Ладно. Тебе, как сотому посетителю, за счет заведения маленький презент. улыбнувшись сказал Гена и плеснул из бутылки на дно стакана. Выпил? А теперь вон отсюда. Я устал и хочу спать.
Виктор тяжело вздохнул и еще раз оглядел убогое жилище, и ,пошатываясь, побрел к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Гена допил водку прямо из бутылки, закусил, и полез в свой мешок. Вынув оттуда еще одну поллитровую беленькой, он спрятал ее за пазухой, и тоже вышел из квартиры.
Пустырь был местом жилища почти всех бомжей города. Здесь они, вырыв землянки, создали как бы поселения. Со своим уставом, президентом, службой безопасности и т.д. Все, что добывалось за день, сносилось сюда, и делилось, как при социализме: от каждого по способностям, каждому сколько дадут. Бомжи роптали, но уходить отсюда на свои «хлеба» не собирались. Во-первых, выжить вместе было гораздо легче, во-вторых, милиция хоть и знала о существовании этого «поселка», но предпочитала сюда не соваться, а в третьих им и идти-то было больше некуда. Зато здесь всегда было, что поесть, частенько, что выпить и все обо всем знали. Именно в эту «справочную службу» и шел Огрызкин.
Когда последние пятиэтажки остались у него за спиной, Гена остановился и поежился от прохладного ночного ветра. «Ну и чего ты сюда притянулся? задал он сам себе вопрос. Сидел бы у себя в квартире, пил водку и плевал в потолок. Так нет же, потянуло тебя в эти «хреньковичи». А не боишься, что тебя здесь встретят с распростертыми кулаками? Ведь ты же когда-то отказался продать свою квартиру, и перебраться к ним. За это они, пожалуй, массового гуляния в твою честь устраивать не будут. Эх, погубит тебя, Огрызкин, когда-нибудь твое любопытство».
Он еще немного потоптался на месте, закурил и направился к видневшемуся в дымке огоньку костра.
У весело потрескивающего пламени сидело пятеро довольно потрепанных мужчин и две, почти потерявших различие между полами женщины. Они молча смотрели на разлетающиеся в разные стороны искры, и блаженно жмурились от обволакивающего их тепла. Но когда в свете костра показалась худощавая фигура Огрызкина, все встрепенулись и уставились на него напряженным взглядом.
Сидите, сидите, тихо сказал Гена, стараясь, как перед сворой собак, не делать разных движений. Доброй Вам ночи, господа хорошие. Не пустите ли к Вашему огоньку погреться?