Да погоди ты, Пушкин. Дай объяснить Тут всё дело в росе
Вот именно Все дело в росе, да в девичьей красе, продолжает упорное своё занятие Пушкин.
Мансуров прыгает на барахтающихся в постели, не без труда разнимает их.
С днём рождения тебя, Пушкин, орёт Дельвиг.
Они целуются троекратно. Мансуров присоединяется.
В самом деле, бормочет Пушкин. Дайте сообразить Слушай, Павел, вдруг оборачивается он к Мансурову очень посерьёзневшим, с оттенком торжественного недоумения лицом. Ты помнишь эту ведьму, Александра Македонского, которая мне белоголовую бестию напророчила Ты представь себе весь кошмар
Он поднимает с пола мятую газету. Разворачивая и разглаживая, ищет в ней что-то.
Вот слушай. Во вчерашнем номере «Курантов» «Дикое происшествие в казармах инженерного полка. Нелепый и трагический случай оборвал жизнь капитана Чертова. Он убит утром. При дежурном обходе Был ли солдат пьян или был приведён в бешенство каким-нибудь высказыванием, сделанным ему капитаном, как бы то ни было, но солдат схватил ружье и штыком заколол своего ротного командира».
Дельвиг и Мансуров слушают Пушкина по-разному. Для Дельвига это просто сообщение о трагическом происшествии. Для Мансурова необъяснимый факт, обескураживающий жуткой весомостью сбывшегося на глазах грозного и тайного указа судьбы.
Дай-ка, Мансуров впивается глазами в газетный лист. Какой ужас. Ведь это мы втравили бедного капитана
Дельвиг не понимает.
Мы тут к одной гадалке ходили, начинает объяснять ему Пушкин. Она по руке нагадала этому (указывает он на газету) капитану смерть через два дня Слушай, Павел, да ведь и мне она мало весёлого наговорила. Дай-ка вспомнить Два изгнания Смерть на тридцать седьмом году Меня убьёт из-за женщины белоголовый человек Жаль, что не спросил я, седого или белокурого надо мне опасаться Или разобьюсь я насмерть, упавши с лошади?
Ну что ты? Ведь это же случай, неуверенно говорит Мансуров.
Нет, послушай, я как вчера прочитал это, меня будто молнием поразило. Проклятая ведьма не врёт Все это должно произойти надо мной. Надо мне ожидать теперь беды Выходит, мне теперь, не очень весело улыбается Пушкин, надо с блондинами говорить вежливее, чем с шатенами И очень аккуратно ставить ногу в стремя
Полно, полно, Пушкин, встрепенулся оцепенелый Дельвиг. Не хватало ведьмам верить Как бы не так
Да как же не поверишь. Пушкин берёт газету. Тут вот Чёртов, да и тот пропал
.......................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................
Кишинёв. Вечер 20 августа 1821 года. казино, которое одновременно является офицерским собранием и местом проведения публичных балов.
Публика на вечере, это бросается в глаза, довольно разношёрстная. В основном из представителей местных более или менее знатных фамилий. Легкомысленно разряженная, подвижная, как ворох осенних листьев, толпа разбавлена, редко, правда, строгими мундирами офицеров расквартированного здесь пехотного полка, командует которыми полковник Старов, ветеран войны двенадцатого года. Правило тогда было такое, что каждый, кто считал себя принадлежащим к так называемому благородному обществу, за определённую плату становился равноправным посетителем Казино. Отсюда и пестрота в одеждах и разностилье в проявлении характеров.
То, что произошло на этом вечере и стало-то возможным только потому, что слишком разный собрался тут народ.
Костёр веселья разгорался неторопко. Оркестр вверху, на ярусе, шумел, как улей настраивались инструменты.
Фрачный Пушкин весёлой лёгкою походкой летит на середину зала с какою-то очаровательной молдаванкой, которую называет Марией. Машет оркестру рукой, как бы задавая такт.
Молоденький пехотный офицер, опережая Пушкина, пытается командовать оркестру.
Кадриль! Кадриль! кричит он. Давайте кадриль!..
Мазурку! командует Пушкин, и со всей решительностью пускается со своей дамою по зале.
Играй кадриль, повторяет офицерик, впрочем, не совсем решительно.
Мазурку, мазурку, кричит со смехом Пушкин.
Музыканты, которые и сами в военной форме, берут, весьма неожиданно, сторону фрачного Пушкина. Мазурка грянула.