Я выбросил саблю, рванул на врага с голыми руками, и лысый так растерялся, что Диона смогла вырваться.
Оглушил я его в два удара кулака и локтя, обхватил лысую голову и со звонким хрустом сломал шею. Последнее тело стукнулось об землю.
И стало очень-очень тихо.
Первым живым звуком было длинное, многогранное и весьма эмоциональное выражение Виктора. Так он высказал своё впечатление от всего произошедшего.
Диона прижималась к боку лошади, дрожала и прятала лицо под ладонями, чтобы не видеть того, что творится вокруг. Я взял её за плечи и усадил в карету, а она и не подумала сопротивляться. Затем посмотрел на потерявшую сознание компаньонку, на возничего, чешущего затылок, проговорил:
Линхен помоги.
И пошёл к троим убитым, собирать метательные звёзды.
В небе по-прежнему парил коршун.
Я не стал тратить питьевую воду на обмывание кровавых лезвий. Протёр их чёрным платком, замотал и сложил обратно в сумку на поясе. Оборачиваясь, осмотрел округу и увидел что-то на одном из высоких деревьев.
Это был человек. Человек в коричневой куртке с надетым на низко опущенную голову капюшоном. Меня пробил холодный пот. Кайергардец!
Из-за капюшона не видно было лица, но я заметил чуть волнистые чёрные волосы, а когда кайергардец, сидя на корточках, слегка приподнял голову, увидел узкий подбородок и улыбающиеся губы. Неужели женщина?
Эй, страж! Помоги, а! позвал Виктор. Надо стрелу вытащить.
Улыбка женщины растянулась. Она поднялась с корточек, снова опустила голову и повернулась ко мне спиной.
Ты что там встал?
Иду!
Я отвернулся всего секунду, но женщине из Кайергарда этого хватило, чтобы бесследно исчезнуть.
* * *
Всё шло не так. Всё. Если до стычки с разбойниками на меня «не так смотрели», то теперь поведение попутчиков стало красноречивее всех возможных взглядов и слов.
Пока я помогал оказывать Линхен первую помощь и относить её в карету, Виктор вёл себя так, как будто я вот-вот вгрызусь ему в горло и разорву зубами. Прятал глаза, заикался, причинил раненной женщине лишнюю боль и чуть не уронил её на пол, укладывая на сидение. Сама Линхен, ненадолго придя в себя, увидела меня и засопела так, как если бы собиралась рожать. Диона не смотрела на меня вообще.
Оставшуюся дорогу она старалась облегчить страдания своей компаньонке. Карета была неширокая, сидения маленькие, и Линхен лежала на одном из них, положив голову и плечи на колени Дионы. Девушка обтирала её лицо мокрым платком, убирала липнущие волосы и всё тревожно поглядывала в окно.
Виктор выжимал из лошадей все предельные силы, но ворота Сант-Валлиса никак не вырастали на горизонте. Ехать ещё как минимум два часа, а мертвенно бледной Линхен становилось хуже. Грудь тяжело вздымалась, из накрытой платком раны просачивались струйки крови, которую так и не удалось до конца остановить. Она пропитала обивку сидения и уже стекала на пол. Здесь не нужно быть лекарем, чтобы понять счёт идёт на минуты.
Она долго не протянет, констатировал я факт. Диона задрожала ещё сильнее.
Нет нет-нет! Всё обойдётся! Мы сейчас приедем
Нам ехать не меньше двух часов.
Н ничего, сейчас мы всё
Мы ей ничем не поможем. Скоро она умрёт у тебя на руках.
Прекрати! вскрикнула Диона и наконец посмотрела на меня. Всё с той же ненавистью, горячей враждой.
Я говорю, как есть. Зачем отрицать очевидный факт?
Замолчи сейчас же!
Я отвернулся и пассивно ответил:
Как прикажете, мисс.
Если для тебя смерть это что-то такое что случилось и прошло, то то это страшно! Ты вообще понимаешь, как ценна человеческая жизнь?
Я смотрел в окно и не желал ни оборачиваться к ней, ни отвечать.
Конрад! в голосе Дионы послышалась слеза. Она стала мне как родная, я могу потерять дорогого мне человека. Опять! Ты знаешь, как больно терять близких?
Переборов себя, я всё же заставил себя оглянуться, увидел её мокрые глаза и отходчиво произнёс:
Когда тебе прижигают шею раскалённым железом или бьют кнутом до мяса вот это больно.
Диона поникла и больше ничего не говорила. Только тихо шмыгала носом и утирала ладонями слёзы. Все платки ушли на безуспешную остановку крови Линхен.
По прошествии небольшого времени вдали от дороги потянулись хижины, окружённые каменной стеной. Поначалу я не обратил на них внимания, а потом, услышав всхлип Дионы, вмиг сообразил.