Памяти узников фашистских концлагерей
ФАШИСТСКИЙ КОНЦЛАГЕРЬ ЛЮБЕК
К 75-летию Победы СССР над фашистской Германией
Мы все жили в одной большой трехкомнатной квартире: я с мамой и папой, Алеша со своими мамой и папой, и дедушка с бабушкой. В войну мы не играли только в раненых, я их спасала, а Алеше мазала йодом коленки и пряники на обед ему берегла. Лариса протянула вперёд два кулака и спросила:
Отгадаешь, в какой руке?
В левой, прошептала я.
Вот и не угадала! Значит, делимся!
В горячих руках Ларисы оказались ароматные кедровые орешки. А что ты шепчешь? Боишься кого? Никого не боюсь я у бабани, сегодня все шепчут, и врач, и тётя Рая с тётей Клавой, слышишь? Шептались недолго, я бережно собирала слухом обрывки их фраз, хотелось же быть во всеведении.
Ребенку воздухом надо дышать, а они тут шепчутся! сказала мама, и мы ушли. Но сначала прозвучало от мамы многозначительное: «Вот это да!» на бабанино шептание прямо в ухо мамы.
Воздух был тряпочный какой-то: влажный и ветреный. Папа сказал, что тётя Надя станет матерью.
Тётя Надя была старшей дочерью тёти Таси, а тетя Тася это родная сестра моей бабушки по материнской линии. Лариса ее младшая дочь, но для меня она была к тому времени уже взрослая. Дядя Кузьма, которого так боялась тётя Надя, потому что он сердился на неё, был мужем тёти Таси. Они были узниками концлагеря в фашистской Германии. Это мне рассказала тётя Тася Девятого мая.
Концлагерь это лагерь пыток для военнопленных. Такой лагерь был в городе Любек в Германии. Я подумала: «Любек это как любить, а там не любовь, а пытки».
Тетя Тася за год до моего рождения стала записывать в тетрадь воспоминания о концлагере. Дядя Кузьма был против, потому что жалел тётю Тасю: она плакала, когда писала и вслух зачитывала свои строки, очень сильно плакала, и даже я не могла успокоить её, хотя всегда тётя Тася была рада нашему с бабаней приходу.
«В концлагере было большинство русских, за колючей проволокой в три ряда, последний ряд был под током. Кругом часовые на вышках, около лагеря охрана с собаками. В лагере более 1000 женщин и девочек и 60 юношей, это люди из Харькова, Днепропетровска, Запорожья, Калининской области, Каменноподольска, Белоруссии и одна женщина из Горького». Так записано в тетради тёти Таси.
Этой женщиной из Горького и была сама Таисья Александровна, родная сестра моей бабушки Анны Александровны Черкашиной по мужу, а родительская их фамилия Шепелевы.
Тётя Тася рассказывала мне о войне, об издевательстве фашистов над военнопленными. В нашей семье со стороны папы был пропавший без вести отец тети Зои, племянницы моего деда Матвея Евсеевича Сомова, а со стороны мамы был ещё один фронтовик, вернувшийся с войны живым дядя Ваня, муж тёти Марии, старшей сестры бабы Ани. Рассказы об ужасах войны и о доблести солдат были немногочисленны, но каждый День Победы разговоры были именно о борьбе против фашизма.
Тетя Тася напоминала, что не просто так рассказывает нам о войне, а чтобы мы знали и понимали, что война это беда народа. А когда вырастем большими, чтобы не допускали войны, потому что страдания повторяются, проходят второй круг в жизни человечества, если о них забывают, а они с дядей Ваней боролись за мир и счастливую и мирную жизнь потомков, нас.
Дядя Ваня говорить о войне совсем не мог, потому что сильно напивался водкой сразу, как только речь заходила о войне. Он закашливался, и слёзы бежали струями по его морщинистым щекам. Я сжимала глаза и говорила: «Ненавижу фашистов!», когда по телевизору ко Дню Победы показывали фильмы о войне, и на экране мелькали фашистские знаки и фрицы со статной выправкой широкими шагами чеканили и резко вылаивали своё «хайль!».
«В воскресенье давали суп с чечевицей. Кроме чечевицы в тарелках плавали окурки, спички и железная стружка Хоть до смерти хочется есть», читает тетя Тася из своей тетради, «но до супа в такой тарелке не добраться», так солдаты насильно заставляли есть суп с железной стружкой и мусором и при этом жестоко избивали, не давая проглотить.
«Они бьют, а пленные русские поют назло фашистам песни, и поляки и бельгийцы тоже пели солидарно с русскими наши песни».
Немцы не знали, что делать, их бесило и одновременно приводило в недоумение такое поведение пленных. Потом фашисты придумали бить резиновым шлангом и поливать из пожарного шланга всех сопротивленцев.