Латынь, что ли? решаешь поумничать ты. А что, не зря «Сверхъестественное» смотрела, одиннадцать сезонов. Эх, Дин, красавчик
В углу раздаётся какое-то шевеление, тёмная бесформенная масса начинает подниматься с пола.
Аааа! заходишься в крике ты.
Ой-ёё, в ушах звенит! Ты чего, девонька? хрипит старческий голос.
Не тронь меня! вопишь ты.
Да тише ты, оглушила! ворчит голос. Счас, погоди, найду зажигалку.
Чиркает колёсико зажигалки и, словно светоч жизни, язычок пламени рассеивает мрак, выхватывая из темноты фигуру сгорбленного сухого старичка. Он заходится в кашле, рука с зажигалкой трясётся, пламя подпрыгивает в такт.
Ты чего тут делаешь одна? вопрошает бомжик. В голосе его слышно участие, и ты начинаешь лихорадочно соображать.
Эээ я это тут эти сатанинские пентаграммы! выпаливаешь ты.
Эти, что ль? с охотой откликается старичок, указывая немытой ладонью на стену. Да какие ж они сатанинские, это Валерка нарисовал, по пьяни, когда нам про теорию мистицизма в культурах раных стран рассказывал Он это профессором был, да. В институте преподавал, на кафедре. Большой человек! У него и квартира своя была. В центре, на Ленина, жёлтый дом такой, сталинский, видала поди?
Видала, выдыхаешь ты.
Ну вот, радостно кивает бомжик. Ну это давно было, когда он еще нормально жил. Теперь вот в соседнем районе кочует, Валерка-профессор, его тут все наши знают.
Ага, не знаешь что и сказать.
А ты иди-ка, девонька, домой. Поздно уже, второй час, поди. Тебя уж родители, небось, ищут! Опасно одной по таким местам-то шариться. Да и нечего тут смотреть, рассуждает бомжик, укоряюще глядя на тебя.