«Сжимаются мышцы от грустных мелодий»
Сжимаются мышцы от грустных мелодий,
Сжимается что-то в душе от тоски,
А все потому, что вся жизнь из пародий,
И что-то противно стучится в виски.
А то холодильник клокочет угрюмо,
Компрессор устал и ему невдомек,
Зачем надо бегать по внутренним трюмам,
Лет 20 работал, а этот год нет.
Устал холодильник, трясется противно,
Грохочет, щекочет, но холод идет.
И шум отдается во мне песней дивной,
Что больше не хочет он делать свой лед.
Купили другой. Его мне подарили,
Он очень большой, в нем застыла вода,
Но ручку его через день уж отбили,
Такая случилась вдруг с ним ерунда.
В нем камеры две, есть мороз или холод,
Конечно, спасибо, с таким хорошо,
А ручку совсем оторвали, стал молод.
Так что мне сказать. Он стал гладким еще.
«Радуга зари на облаках»
Радуга зари на облаках
Продвигает прочь смятение ночи,
Разбивает сон видений в прах,
Унося то ль музыку, то ль порчу.
Утро раздвигает облака,
Занавес театра и подмостков,
Где сигналы в виде сквозняка,
Завывая, ставили на мостик.
Но метания ночи позади.
Усмирили шумную машину.
Сон под звуки нервно уходил,
Заставляя вздрагивать и шею.
Уши. Вата. Снова этот вой.
Или переливы стройных звуков.
Кто то бесконечно умный, свой,
Заложил в сигналы звуки буквы.
«Кожа в солнечных лучах»
Кожа в солнечных лучах
раскалилась, стала красной.
Окуну ее я в воду,
проплыву в ней, охлаждая.
А потом опять песок,
кожа высохнет как маска.
Снова в воду, вновь на сушу,
кожа стянута, блистая.
Воду просит организм,
подбодрить бы кожу надо,
А душа, что в ней витает,
то сникает, то вздыхает.
Оглушает солнца яркость,
водный и песочный ритм.
Легкость в коже нарастает,
словно крыльями махает.
«Сияет белый воротник»
Сияет белый воротник,
Он с небольшой каймой.
Как белый к алому привык
Сказал, что стиль сей мой.
Глаза с прозрачной бирюзой,
Судьбой отмеченной,
А брови: молния с грозой,
Характер женщины.
Еще что? Губ простой излом,
Грустнее некуда,
Они встречаются со злом,
А молвить некому.
И нос как нос слегка похож,
Ноздря с ноздрей идет,
Он рисовал не первый год,
Как будто мазал йод.
А волос, волос! Как кошма!
Как будто бы парик.
Художник Бог, художник Маг,
Хотя давно старик.
«Момент инерции исчез»
Момент инерции исчез,
Душа упала, раздвоилась,
Из тьмы возник какой-то крест,
И поднялся над тиной ила.
Взошла заря, разогнала
Всю эту дикую картину.
Она одна, она мала,
И день настал, где солнце дену?
Оно светило из-за туч,
Оно вонзалось во все окна,
Оно не знало диких круч,
Оно всегда на крышах доков.
А где-то к вечеру луна
Упала светом с полным ликом
На потемневшие луга,
Где тени трав качались дико.
И сон окутал как туман,
И темнота, и грусть манили
В еще один ночной обман,
Вдруг лампа, вздрогнув, засветила.
«Раскрылись губы в поцелуе»
Раскрылись губы в поцелуе,
Вдохнули воздуха глоток,
Сознание пело: «Я ликую!»
Рот для зубов похож на док.
И вновь виденье пред глазами:
Приятный образ, сильный лик,
Его внимание с чудесами,
Он так могуч. Чудесный миг.
Его весь стан в немом поклоне,
Ревнивый взгляд: «А с кем же Вы?»
С полуулыбкою салонной.
И вот, когда я засыпала,
Все это всплыло в голове,
А рот вздохнул, а я пропала.
«Когда очень сильный, флюидный мужчина»
Когда очень сильный, флюидный мужчина,
Почтил своим дерзким, таинственным взглядом,
Он чувства все ваши как спичкою чиркнул,
Иль это два поезда, и буфер лязгнул.
Уйти он него, не уйти, не пытайтесь,
Найдут его мысли, настигнут сердечко.
А в вашей душе лишь появится тайна:
Нашелся хозяин, на сердце уздечка.
Он будет преследовать денно и ночью,
Без встреч, без свиданий, давя расстояния.
Он вас полюбил, полюбил взглядом прочно.
Сильнейшее чувство без чувств подаяния
Любовь или ненависть даже заочно,
Находят флюидами слов или мыслей.
А взгляд это выстрел на чувства сверхточный.
Флюидный мужчина, он весь точно в мыле,
Пройдет все преграды. Найдет, если надо.
Обнимет, обманет, приманит, заманит,
Потом он пошлет вас куда-нибудь на фиг.
Флюидный мужчина он тот, каких мало.