Когда гости ушли, унося с собой два рубля сорок восемь копеек отцовского проигрыша, Роман вернулся в гостиную-столовую, она же родительская спальня.
Батя! Я тут в лесу кое-что интересное нашёл! сообщил он, Давай, вместе съездим, а? Только лом надо взять и кувалду.
Это зачем?
Печку ломать. Там хутор заброшенный.
Глаза отца засветились кладоискательским блеском:
Конечно, сынок! Я завтра выходной, возьму в части Газик Там от дороги далеко?
Не очень. Километров пять. Машина проедет запросто.
Ну, тогда сразу после школы тебя подберу!
Путь, на который Роман потратил вчера более полутора часов, Газик преодолел за полчаса.
Левее, батя! Теперь правее Так держать! командовал младший Чёрный, ощущая себя капитаном флибустьерского брига, идущего на захват испанского города (он недавно прочитал «Одиссею Капитана Блада» Рафаэля Сабатини).
Вот и развалины хутора.
Однако! Далеконько ты забираешься, сынок!
Так, интересно же!
Отец остановил машину и заглушил мотор.
Ну, показывай!
Сын подвёл его к печке и показал пальцем:
Здесь!
А как ты угадал?
Роман показал на трещину, змеившуюся по правой стенке:
Во, если принюхаться как следует, отсюда оружейной смазкой тянет!
Ну, ты и нюхастый, сынок! А я, вот, ничего не чую
Это потому, что ты куришь, батя! объяснил Роман.
А ты? прищурился отец.
Я нет. Пробовал, не понравилось.
Удовлетворенно крякнув, старший Чёрный взял лом и приступил к поискам клада. Печка оказалась крепкая и, несмотря на трещину, сопротивлялась отчаянно. Но майор был могуч! Вот он, тихо матерясь, выворотил первый кирпич дальше пошло легче! Через полчаса усилий в стене открылась ниша сантиметров тридцать на тридцать и столько же в глубину. Роман вытянул шею, заглядывая через плечо.
Ну-ка, ну-ка! Что тут у нас?
Николай Александрович вытащил завёрнутый в истлевшую холстину свёрток, затем ещё один, поменьше, и чугунок, закрытый замазанной смолой крышкой.
В большом свёртке оказались два маузера в деревянных кобурах и коробка патронов!
Вот это да!
Роман схватил один, вынул из кобуры. Густая смазка отлично предохранила оружие от ржавчины, воронёная сталь смотрелась, как новая! Отец нетерпеливо рвал ткань на свёртке поменьше. В нем оказался мешок из дублёной кожи, из которого матово сверкнули золотые монеты. В чугунке нашли серебряные царские рубли. Много!
Ну, ты, сынок, молоде-ец! восхищённо протянул майор и стиснул отпрыска в объятиях так крепко, что тот затрепыхался, боясь задохнуться.
Добычу перетащили в машину и принялись считать монеты. Золотых империалов с профилем Александра Третьего и Николая Второго пятьсот три штуки! Рублей с теми же профилями триста пятьдесят пять! Во время подсчёта отец отвлёкся закурить, и Роман заныкал один золотой для Оли.
Сдадим это эхо Гражданской Войны державе, получим свои двадцать пять процентов На машину хватит, и ещё останется! мечтательно поведал сыну отец.
А маузеры, батя?
Маузеры в наш музей отнесу. Продать же их нельзя!
Роману стало жалко таких замечательных вещей.
А, может, один оставим на память?
Нельзя! Огнестрельное оружие! Разрешение на него никогда не дадут!
А если боёк вынуть и ствол просверлить? Ну, как в автомате учебном у нас в школе?
Эй, да ты прав! Признают негодным На стену, на ковёр повесим и будем хвастаться!
Оба рассмеялись.
Доля отца и сына Чёрных составила одиннадцать тысяч триста пятьдесят два рубля и сорок четыре копейки, с учётом того, что некоторые монеты оказались редкими, а потому дорогими. Огромные деньги! Один маузер (с просверленным стволом и без бойка) майор отнёс в КГБ, где его официально признали негодным к стрельбе и выдали соответствующую справку. Другой с благодарностью приняли в краеведческом музее. Тоже, впрочем, сначала испортили.
В газете «Моршанская Правда» напечатали заметку: «Пионер сдал ценный клад государству!» С фотографией улыбающегося виновника переполоха! Почему переполох? Да, потому, что во всех окрестных деревнях, как заброшенных, так и действующих, народ принялся массово ломать печи и стены!
Глава третья
Наступил декабрь. Холодный, вьюжный, снежный. Во второе воскресенье погода выдалась удовлетворительная: потеплело до нуля. С утра пораньше, было ещё темно, Роман с Олей встали на лыжи и пошли в лес. Лыжня до самого леса была накатанная, поэтому дошли быстро и почти не устали. В самом лесу пришлось труднее: лыжни уже не усматривалось, снег лип к лыжам, тормозил.