Я услышал неуверенный голос Олега, который, сидя в лаборатории и наблюдая за моими беспорядочными движениями, не мог не выдать досаду и замешательство человека, который был на «ты» с наукой, но при всей своей подготовке не мог понять, что происходит:
Все в таком оживлении от вашей находки. И еще руководителям групп понравился ваш план с постепенным приближением к объекту. На совещании уже принято решение использовать этот стиль малозаметности для ведущих следопытов при выполнении и всех других заданий. Я почувствовал, как мой подчиненный покачал головой, и, не теряя самообладания, бодро продолжил: Мы ведь столько раз теряли наблюдаемые аномалии из-за топорной подготовки и элементарной спешки. Кстати, Валерий Павлович, оперативные специалисты, самые дельные, уже на месте, скрытно обступили объект, на основании протокола и ваших рекомендаций. Но они знают, чего им нельзя делать: хоть как-то выдавать свое присутствие в дефектной зоне; рабочий настрой и мысли о работе под прямым запретом, приветствуются только отвлеченные фантазии, в том числе фривольные.
Неужели такое есть в протоколе? спросил я.
Ну, если домыслить, сухо допустил Олег.
Есть и кое-кто из начальства, продолжил он. Но меня просили не болтать лишнего.
Нет-нет, продолжай, подбодрил я Олега, удивляясь, как легко заставить мир крутиться вокруг себя. Не люблю передвигаться в тишине. Прибыл кто-то из Наблюдательного совета?
Меня просили предупредить, но не распространяться, ответил координатор.
Да что это за дела? Кто тебе дает такие поручения?
Начальник территориальной экспедиции лично.
Ладно, сдался я. Поговорим о другом. Что там с последней ситуативной серией? Я хотел ее проанализировать. Там как всегда какой-то паноптикум?
Ситуативной серией, или ситуативкой, у нас называли отчет, составленный из собранных полевыми группами свидетельств очевидцев о ситуативных явлениях, необъяснимых сдвигах в естественном ходе событий, которые обычно обнаруживались в злачных местах, где люди со свойственной им жестокостью выясняли отношения между собой и с опостылевшей им реальностью.
Вы тоже так считаете? Или вы шутите? Как мне сейчас отвечать?
Мы слишком поверхностно их анализируем, эти семейные ссоры, мелкие кражи в пунктах размещения, стычки в очередях за бесплатными обедами. Это все так важно, в этом столько смысла.
Знаю-знаю, но мы никак не можем этого ухватить, пробормотал Олег рассеяно. Если бы ни ваши пятна, нас давно бы уже вышвырнули из проекта. А так центру приходится подключать все имеющиеся ресурсы. Ваши находки без преувеличения дар благодати.
Олег, только честно, тебя что-то настораживает в этих аномалиях? Но ты не решаешься об этом заявить.
Я не видел его лица, но почувствовал по воцарившейся по ту сторону канала тишине, как мой координатор побледнел.
Не то чтобы настораживает, протянул он. Если бы я прочитал об этом исследовании в авторитетном журнале или услышал на теоретической конференции, я бы, возможно, не поверил. Но я свидетель этих открытий. С наукой творится что-то необычное, и я не могу этому сопротивляться.
Но с чего ты взял, что не можешь ничего поделать?
Не знаю, все так быстро меняется. Никто не успевает реагировать на все эти события.
Запомни, если будешь со мной откровенным я не пропущу ничего важного. Эта ответственность на тебе, доверительно произнес я в микрофон, и от этого Олег напрягся еще сильнее.
Я никогда точно не представлял, что подсуну своим коллегам в следующий раз. Это всегда было что-нибудь простое, примитивное, что особенно любили физики: аномальные пятна, электромагнитные активности, старомодные эффекты и неисправное винтажное технологическое оборудование, которое то появлялось, то исчезало.
На этот раз у меня получилось рассмотреть сразу несколько «аномальных пятен» на спутниковых снимках. А уж пропущенные через десяток фильтров очертания этих образований можно было различить совсем ясно. Мне нужно было найти самые стабильные. Я всегда чувствовал этот момент. Просматривая кадры со спутника серию за серией у себя дома, я пытался понять, что с ними не так. Могло быть не так.
Но я не позволял себе быть изобретательным. Потому что если бы вы посмотрели вокруг моими глазами, то вам бросилась бы в глаза дурная упорядоченность речь ли о центре перенаселенного города, безжизненных скалах или о самом буйно цветущем и плодящемся биоценозе. Вы бы обнаружили такую внутреннюю обусловленность всех форм и предметов, такую доводящую до белого каления устремленность в систему самых порой неподходящих друг другу частей и явлений, что вы сказали бы: ого, да они издеваются!