Этот дрищ меня пугает посильнее этой твари, признался Шульц, вздрагивая. Может, он тоже из этих
Из каких? нахмурился Бернхард.
Ну, из этих, пьяница перешёл на шёпоток. Из демонов.
Скажешь тоже.
Вот зачем ему плётка? вытаращил глаза Шульц.
Лихие времена, пожал плечами Бернхард.
Постепенно жизнь в харчевне на первом этаже налаживалась. Жителям было что обсудить. Гюнтер, обрадовавшийся выданной комнатке, почти сразу разочаровался. Фрау Хельюидис привела свою подругу Фрау Эрмели́нду, молодую и цветущую брюнетку, овдовевшую на прошлой неделе. Бернхард подсчитал количество вдов города, прикинул их платёжеспособность и пришёл к порадовавшим его выводам. Если он и впредь будет получать по два звонька с каждого урока игры на арфе, то к концу месяца сможет продолжить строительство своей собственной пивоварни, полностью отказавшись от услуг племянника. Совместное дело Бернхарда и его старшего братца досталось сопляку Аги́диусу сразу после того, как Э́рхарда хватил апоплексический удар. И вышло таким образом, что вкладывались-то в пивоварню оба, а получил всё козлобородый юнец. Поток бесплатного питья иссяк, и Бернхарду теперь приходилось платить и за пиво, и за эль. В итоге тавернщику пришлось уволить персонал и самому встать за стойку. После принятия такого вынужденного решения он начал копить на свою собственную пивоварню.
Стоит сказать, что таверна не приносила денег, хотя со стороны казалось иначе. Уволенный персонал оставил после себя разгром в номерах и подался к конкурентам, распространяя нелепые слухи о своём бывшем работодателе. Бернхард же делал вид, что всё хорошо. Когда у него пытались снять номер, он утверждал, что все комнаты заняты, хотя сам даже и не помнил, когда последний раз в них убирались. Единственное помещение, пригодное для жилья, было выделено Лоскутику сегодня. Теперь Бернхард совершенно не жалел об этом. Ещё четыре звонька, полученные ни за что и не облагаемые налогом, ушли в копилку тавернщика.
А нет ли поесть? оторвал его от мечтаний Гюнтер.
Поесть? озадаченно переспросил Бернхард.
Нет у него ничего. Не харчевня это теперь, а название только, сообщил подсевший рядом Шульц. Пивнуха это.
Заметив на себе недобрый взгляд хозяина, пьяница поспешно добавил:
С самым лучшим пивом и шнапсом во всём городе!
То-то же, буркнул тавернщик.
О как, расстроенно вздохнул Гюнтер. Жаль.
Давай, ты мне татцельвурма, а я тебе бре́цель, неожиданно предложил Бернхард.
Тавернщик долго думал, стоит ли выкупать дракона, и всё-таки решился. В своих мыслях он уже договорился с чучельником, получил готовое изделие и повесил на стену это страшное отродье из штолен, добытое исключительно при помощи дедовского шлема. А кто, скажите на милость, будет проверять этот факт? Строя свои планы, владелец таверны совсем забыл, что взял денег с блондина за аренду штурмака, и победитель татцельвурма, вроде как ничем уже Бернхарду обязан не был. А в связи с тем, что Карстену чудище тоже не было нужно, синеглазый оставил кошкоголового червяка себе, завернув добычу в разодранную рубашку и положив себе на ноги.
Не, я уже Лоскутику обещал, что мы шкуру на его нужды пустим.
А он мне целиком и не нужен, спохватился хозяин, коря себя за поспешный отказ от первоначального плана. Ты мне голову отдай.
Голову за брецель? усмехнулся Гюнтер. Дороговато. Да и я не настолько туп, чтобы такой трофей на крендель менять. Ты мне денег предложи или вещь какую-нибудь. Соразмерную.
Все только и хотят, что денег, проворчал тавернщик.
Хотят, кивнул блондин. Только мне-то сейчас много денег надо. Триста звоньков.
Куда тебе столько? удивился Бернхард.
Говорят, что у вас билет на корабль небесный столько стоит. Вот на него и надо.
Корабль небесный ему нужен! Ну и копи на свой корабль, возмутился тавернщик, прикидывая, как бы денег не потерять и драконью голову всё-таки получить.
А ты кто такой? осторожно поинтересовался Шульц.
Я-то? Ну, так, я вроде как, спокойно ответил блондин, Слуга Земли, так сказать.
Служивый, значит. С Нижней Земли что ли? напрягся пьяница.
С неё.
Говорят, у вас там технологии какие-то.
Да, подтвердил синеглазый. Имеются.
Может, у вас там и газ есть? усмехнулся Шульц.