Зачем это? спросил Бернхард больше для вида.
Господин Мастер Лоскутик попросил отдать половину оплаты за обучение игре на арфе Вам, Херр Бернхард. В благодарность за предоставленное ему помещение для уроков.
О, Фрау Хельюидис, Вы вгоняете меня в краску таким обращением, смутился тавернщик, но опять же для вида.
Этот арфист! глаза шатенки будто вспыхнули. Вогнал меня в творческий экстаз! Я в город, за арфой!
После того, как Фрау ушла, владелец таверны задумчиво поскрёб затылок и прикрепил рядом с афишей Лоскутика ещё одну бумажку: «Частные уроки игры на арфе».
Распахнувшаяся с треском дверь вывела Бернхарда из забытья. Харчевня вновь наполнялась посетителями и за несколько минут превратилась в гудящее осиное гнездо. Гюнтер тяжело дышал. Его рубашка была залита кровью, рукава разодраны в лоскуты. Блондин бухнул на стойку татцельвурма и устало улыбнулся.
Вот и всё вроде как.
Дракон был в крайне плачевном состоянии. Зубы поломаны, челюсть свёрнута, язык высунут, а оба глаза скошены к переносице. Не страшное чудище, а недоразумение. Глядя на такое, сразу появлялся вопрос: «А точно ли это отродье штолен, которым пугают шахтёров и тех, чьи города стоят неподалёку от пещер и старых заброшенных шахт?» Бернхард расстроенно вздохнул, гадая, что делать с такой несуразной башкой. Карстен же был доволен. И печаль тавернщика ему была непонятна.
Ну и как мне теперь такую голову вешать! сокрушённо пробормотал хозяин таверны.
Не надо её никуда вешать, возразил овцевод. Это что же получится: каждый раз, когда я приду к тебе выпить пива или эля, так буду видеть рожу того, кто мою овечку оприходовал?!
Моя таверна! Кого хочу, того и вешаю, отрезал Бернхард и, передумав брать голову, выпалил. И это! За аренду штурмака десять звоньков.
Блондин только усмехнулся и кивнул Карстену. Овцевод отсчитал нужное число монеток и отдал их тавернщику. Остальные сорок наполнили пустой кошелёк Гюнтера.
Что за шум? послышался голос Лоскутика. Никак одолел?
Посетители вздрогнули, с опаской поглядывая на арфиста. Ещё свежо было воспоминание о его выступлении, холодящем кровь.
Одолел, похрустел плечами синеглазый, снимая шлем. Жаль штурмак не пригодился. Странные эти ваши татцельвурмы.
Так это молодой, поди, высказался кто-то из толпы любопытных. Дед говорил, что татцеля голыми руками не возьмёшь.
Да-да. Вон смотри, блондин-то и не верзила вовсе и не бугай, а победил как-то! Хилый татцель был, наверняка!
Карстен даже призадумался, а не переплатил ли он за отмщение любимицы, но, в конце концов, не требовать же деньги обратно, и смирился. Для овцевода пятьдесят звоньков было большой суммой, но не так, чтобы неподъёмной. Карстен был опытным счетоводом и с деньгами проблем не знал.
Будешь глядеть? крикнул Гюнтер. Лоскутик!
Чего я там не видел. Червяк двухметровый и только-то
Хозяин таверны, перебарывая страх, несмотря на то, что чудовище было сражено и вряд ли было способно восстать из мёртвых, дрожащей рукой коснулся головы дракона. Рука замерла. На лице Бернхарда отразилось удивление, и он принялся гладить существо. Не удержался и Шульц, который уже с опаской поглядывая на блондина, стоял рядом. Не прошло и секунды, как пьяница присоединился к Бернхарду, наглаживая татцельвурма.
Странные вы, напрягся Карстен. Чего это вы страхолюдину эту ласкаете?
Вроде как кожа, а на ощупь приятная, как мех, подивился Шульц. Сам потрогай.
Кожа? оживился Лоскутик и поспешно растолкал народ, собравшийся вокруг Гюнтера, с силой, абсолютно неожидаемой для его комплекции.
Никак тебе интересно стало, арфист? усмехнулся блондин.
Кака-а-ая, только и сказал с придыханием тощий, проводя по телу татцельвурма.
Странный блеск в его глазах определённо намекал, что дракон, действительно, его заинтересовал.
Тебе-то зачем? добродушно поинтересовался Гюнтер.
На плётку пущу, прошипел музыкант.
Этот дрищ меня пугает посильнее этой твари, признался Шульц, вздрагивая. Может, он тоже из этих
Из каких? нахмурился Бернхард.
Ну, из этих, пьяница перешёл на шёпоток. Из демонов.
Скажешь тоже.
Вот зачем ему плётка? вытаращил глаза Шульц.
Лихие времена, пожал плечами Бернхард.
Постепенно жизнь в харчевне на первом этаже налаживалась. Жителям было что обсудить. Гюнтер, обрадовавшийся выданной комнатке, почти сразу разочаровался. Фрау Хельюидис привела свою подругу Фрау Эрмели́нду, молодую и цветущую брюнетку, овдовевшую на прошлой неделе. Бернхард подсчитал количество вдов города, прикинул их платёжеспособность и пришёл к порадовавшим его выводам. Если он и впредь будет получать по два звонька с каждого урока игры на арфе, то к концу месяца сможет продолжить строительство своей собственной пивоварни, полностью отказавшись от услуг племянника. Совместное дело Бернхарда и его старшего братца досталось сопляку Аги́диусу сразу после того, как Э́рхарда хватил апоплексический удар. И вышло таким образом, что вкладывались-то в пивоварню оба, а получил всё козлобородый юнец. Поток бесплатного питья иссяк, и Бернхарду теперь приходилось платить и за пиво, и за эль. В итоге тавернщику пришлось уволить персонал и самому встать за стойку. После принятия такого вынужденного решения он начал копить на свою собственную пивоварню.