***
Выйдя от товарища Артузова, я вначале посетил Финчасть, куда занёс папку со своим пока тонким Делом и получил там аванс в 20 рублей и талоны в столовую аж 90 штук. «Завтрак, обед и ужин на 30 дней», как мне подсказали и предупредили, чтобы я их не потерял. Они были разрезаны на листки по 10 штук на лист и легко поместились у меня в нагрудном кармане, который закрывался на крючок.
Затем я отправился поужинать, так как дело шло к шести часам вечера и если мне сейчас идти в НКИД, то на ужин в интернат я не успею. А оставлять еду опоздавшим у нас не было принято, если ты об этом не предупреждал заранее с указанием уважительной причина. Так вырабатывалась дисциплина, точность и пунктуальность у воспитанников, а следовательно моя порция просто уйдёт на добавку самому худому малышу. Да и вообще, если есть где питаться вне интерната, то так и буду делать, решил я, увидев местное изобилие.
Для меня и не только для меня в это голодное время изобилием было наличие например хорошего куска хлеба и миски горячей похлёбки и стакана чая, даже морковного, с куском сахара.
Кстати, Артузов меня напоил чаем с двумя хорошими кусками сахара, один из которых я незаметно спрятал в карман, чтобы отдать товарищам. Так же я прихватил один из трёх сухарей, что были мне предложены к чаю. Один я съел, один положил в карман, а один оставилтакой порядокпоследнее брать взападло.
Так воттут в столовой, отдав на входе талон, я оказывался у раздачигде взял поднос, как это делали другие и стал на него ставить тарелки с едой, беря их с прилавка.
Там была квашенная капуста и солёные огурцы, на выбор было две каши, одна перловая, другая овсяная. В неё повар вливал пол черпака тёмной густой жидкости с какими то кусочками. Поясняя, что это мясо с подливой. Но больше всего меня повергли в шок стоящие в конце раздачи подносы с нарезанным чёрным и белым хлебом. Пока я на них смотрел, повар спросил у меня:
Паряты чай то будешь?
Я кивнул.
Ну тогда бери вон стакан и рядом сахар. Стакан давай сюданальюи бери блюдцеесли из него уважаешь, подмигнул он мне, наливая черпаком горячую, чуть коричневую жидкость в поставленный мною перед ним стакан.
И вот с подносом я продвинулся к этим горам хлеба и не знал, что делать.
Вздохнув, взял один кусочек чёрного, и один белого. Последний я уже и не помнил когда ел в последний раз.
И с подносом поплёлся в глубь зала столовой. Столиков свободных было полно. Именно столиков со стульчиками, а не как у нас длинных столов с лавочками.
Голод не тётка и я, заняв один полностью свободный, быстро расправился со своим ужином и побежал на выход из грозного «рос-ужаса».
Кстати, мясо оказалось великолепнымхоть и мало.
У нас в интернате и в школе на обед тоже иногда мясо было. Но это была в основном конинавесьма жёсткая. А тутлибо не конина, либо просто хорошо приготовлена.
До здания Наркоминдела на Большой Лубянке было рукой подать. Даже не зная точного адреса улица ул. Большая Лубянка 5 не ошибёшься. На углу Кузнечного высилось оно на все свои шесть этажей, что для малоэтажной в основном Москвы было много.
Но там прямо на входе меня огорчили тем, что товарищ Литвинов как раз уехал и скорее всего домой и даже дали адрес Софийская набережная 14. Там двухэтажный особняк для приёма делегаций.
Делать нечегопоеду, решил я, запрыгивая на подножку трамвая, проходящего мимо в том направлении.
И уже через пол часа стучался в дверь квартиры, которую занимала семья Литвинова.
Даже не спросив «кто там?», дверь широко распахнулась и на меня налетел вихрь их двух малышей лет по пять и молоденькой девицы, кричащих «папа, папа».
Но увидев, что это совсем не папа, тут же стушевались и спрятались за маму или нянюпока мне не ясно кем им приходилась эта девушка лет 25-30-ти.
Вам кого, с заметным акцентом спросила она.
Я к товарищу Литвинову, ответил я спокойно.
Оу, есс, это квартира Литфиноф, девушка подтвердила, частично на английском.
А он дома?, продолжил я дознание.
Ноу, то есть нетно Вы проходить пожалюйста, пригласила она меня.
Я не стал себя долго упрашивать и вошёл. Тут же в прихожей снял шапку и пальто, повесив их на вешалку и стянул свои ботинки поблагодарив мысленно себя за предусмотрительность, что одел чистые и заштопанные носки без дыр.
Дети уже осмелели и вышли из-за спины своей защитницы.
Затем мы все вместо прошли в гостиную, если так можно назвать довольно небольшую комнату с обеденным столом и большим диваном.