Вот же Дорэль. Прицокнула недовольно языком баргустка и нехотя взяла одну из кружек с молоком. Ну пусть попробует сказать, что не пища. Кусаться будет еще. Испила, да отставила, малышку поцеловала в лобик и склонившись, осталась рядом, тихо мелодию мурлыкая ребеночку. Будет чувствовать рядом, будет чувствовать безопасность, а значит успеть поскорее. Сейчас ее дело кушать, спать и расти. Крепнуть, пока хал жива и рядом.
Спасибо, Дорэль.
Улыбнулась Алифея, на хал свою взглянув. В глазах голубых отразилась задумчивость да не гутская, а взрослая. Промолчала девушка и подобралась к младшим, потрепала их волосы добродушно. Загалдели упрямые да в ответ смех получили. Дорэль вздохнула. Молоко? Она издевается видимо, но ладно. В этот раз ладно. Дурфа улыбнулась Алифее слабо.
Ну все, все, вам пора спать. Всем пора. Надо набираться сил, завтра предстоит много дел, по крайней мере мне.
С небольшой смешинкой в голосе проговорила дурфа, вспоминая хотя бы о том, что пообещала за помощь Маюриэль целительницам что-нибудь выделить. Да, определенно, сумочки для них станут весьма полезны. Порой ведь и приходилось видеть, как баргустки с тяжелыми сумками ходили, перетаскивая снадобья. А так они смогут их там хранить ведь время для всего в этом пространстве останавливается. Крылатая малышку в лоб поцеловала, а мать ее в макушку.
Седеть мой удел
Тихо шепнула дурфа и выпрямилась, осмотрев девочек и шире им улыбаясь.
Сладких снов, маленькие воительницы, не сомневаюсь, что вы еще много дел великих свершите, но для этого надо выспаться, встретимся утром.
И на этой веселой нотке дурфа покинула комнату баргусток, направившись в свою комнату, где и будет спать ближайшее время, а потом а потом и подумает.
Не сразу же после еды.
Надулась Саир, а Алифея только улыбнулась, подмигнув Дорэль хитро.
Если устала от нашего галдежа, то лучше так прямо и говори, чернышка.
Ох уж этот тон. И ведь даже взгляд хал строгий не спасал, когда дочурка шкодить решалась. Только дальше не успела Алифея и слова сказать, как взвизгнула, подпрыгнув ужаленная щекоткой. Тихо засмеялась Факир, выслушивая рычание старшей резвой сестрицы, а тут и свалка, как в гутстве началась, только теперь без кулаков, а кто кого перещекочет с звонким и хриплым смехом ломающегося голоса близняшек.
Аэль лишь покачала головой да взглядом проводила Дорэль. Все то замечает крылатая. Как только объяснить ей то, что самой не ведомо. Лишь интуитивно и то понималось частично. В голове всплыли слова Фахиль то, как боль пройдет зависит от обеих, сказала ведьма, но значило ли это, что процесс может остановить Дорэль? Хотя, нет в этом смысла.
Да хранят твой покой Великие, Дорэль.
Напутствовали нежно губы, слова высекая, как камни искры. Все-таки решилась и мать перекусить, взяв кусочек пирога с яблоками и творогом. Того гляди молоко пропадет, а такой беды гуту не надо было. Уж и барахтались ее сестры старшие, а она спала себе. Только, как по закону подлости, когда улеглась родительница и старшие с обеих сторон от халушки, запищала жалобно. И так всю ночь проходила Аэль, то пеленку сменить, то покормить. И сама только иногда глаза смыкала, то сидя, подбородок уронив на грудь, то прокравшись к девочкам своим. Ручки то Алифеи, то Факир на талии оказывались, а теплом и без одеяла согревали и тело, и дух.
Дурфа улеглась на постель, осмотрев комнату. А ведь часто она оставалась тут. Кажется, в новой столице кланов даже чаще, чем дома была эти пятнадцать лет. Сколько же воспоминаний, что не давали покоя.
Фаврир прости, я приношу свои искренние извинения и, если бы была такая возможность если бы Великие откликнулись на мой зов я бы предпочла поменяться с тобой местами. Вернуть тебя ей, детям я люблю ее сильнее, чем жизнь. Я люблю ее настолько, что готова всю жизнь и после смерти видеть то, как она счастлива, пусть и в объятиях другой. Лишь бы была счастлива и улыбалась.
Такие вот мысли крутились в голове крылатой, которая так и не уснула ночью, хотя это особо и не отразилось на ее лице. Никакой помятости, или кругов под глазами. Свежая и веселая она поднялась с постели, побежала умываться и тихо заглянула в комнату, где спать должна была супруга. А там и ребеночек собирался новую тревогу поднимать. Гут глазки свои открыл, осматривалась и уже вот-вот должна была начать лить слезы, только дурфа ее на руки раньше взяла и покачала. Из комнаты вынесла.