Оставь со мной тех дочерей, что готовы сегодня отдать последний свой долг Великой и клану. А другие дочери Порывистой и Страстной пусть уйдут домой. Меньшей кровью мы сможем исполнить волю Великой и пусть же воспоют храбрость тех, кто доверит мне вести себя в последний бой!
Слова брошены. Аэль смотрела в глаза подруги и не могла сказать ни слова. Этот вызов и боль, что волком грызла нутро. Душа болела и у Аэль. Царица сама покрылась сединами и ожидала злого рока, когда богиня приберет к рукам. Могла ли царица оказаться столь жестокой к своей подруге, чтобы заставить ее жить после потери любимой женщины? Ради их гута, что растет в дали от боев? Чтобы он видел свою хал, потерявшую жизни ход?
Ветер трепал волосы обоих и в молчании построились те, кто был готов. Отдать свою жизнь за клан сегодня. Кто сединный ветеран, что потерял слишком много на своем веку, кто помоложе, но уже с уродством от войны, кто просто утратил свет внутри. Желваки заиграли и скулы обозначились острее у царицы. Аэль не желала такой ценой уходить, но можно ли было обрекать других на смерть? Ноэль все равно кинется под клинок и лишит себя жизни.
Взгляд царицы скользнул на других. Тех молодых воительниц, что вымотались, но были готовы исполнить приказ царицы, даже если им скажут сегодня умереть. На тех, кого ждала семья, на тех, кто видел в жизни смысл и желал пережить эти битвы. Может и от боя к бою, но они поведут за собой других, когда не станет и Аэль. Царица зажмурилась на миг.
Аэль!
Крикнула Скрытый Клинок и сделала еще один шаг вперед, хотя тот отозвался гримасой боли на чертах подруги. И Аэль, распахнув глаза, видела мольбу в глазах напротив, как и ее боль.
Быть тому. Возьми тех, кто готов стоять до последнего. Можешь взять часть лошадей. Остальные
Аэль обвела взглядом площадь. Скулы свело и красивые черты перекосило болью, что кривила и кручинила нутро.
Во славу Великих! Да не позволит Яростная быть вам неотомщенными! Мы будем помнить вас, сестры. Открывая дорогу молодым, мы проливаем кровь. Во славу Яростной, во славу Ретивой. Да не будут враги прощены. Рефаль!
Царица обратила взгляд к хар своей женщины, двинувшись к стенам крепости. Видно так, в движении, баргустка собиралась передать свою волю старейшей из дурфов, той, кто нынче мог заменить руку клана при отступлении. Ноэль стукнула кулаком по груди вновь и склонилась, отдавая в последний раз благодарность и честь своей царице.
Рефаль, вы сможете ведь заставить бесов воспринимать друг друга, как врагов?
Уточнила Аэль, бросив на царицу беглый взгляд. Сейчас в нем не было ничего хорошего. Пелена застилала голубые дали, словно туман. Тронутые одной потерей, они вновь впитали свежую утрату и, если по льду могут пойти трещинки, то эти дали оставались цепкими. Цель. Именно ей держалась царица сейчас, напоминая себе, что уберечь клан сможет, только результатом нескольких мер в совокупности. Потери будут, были всегда и сейчас для будущего приходилось снова платить кровью, но пусть же ее не забудут в будущих поколениях.
Мы отступим, как вы и сами слышали, но прежде, я прошу сделать так, чтобы ведьмы ударили по врагу максимально магией и затем отступали с войсками. Пусть поведет отступление Нарья, а мы с вами заберем еще часть врагов.
Баргустка смолкла на мгновение. Ноги довели царицу до зубьев, из-за которых открывался вид на линию горизонта, которую разгрызла черная пелена орды бесов.
Я не брошу своих дочерей без шансов, поэтому вложу все силы в эту атаку прежде, чем повести отступление в земли клана. Если вы не согласны, то можете отказаться и повести отступление.
Рефаль наблюдала за дочерью Великих не без боли, но в том же взгляде отражалась благодарность и уважение к принятому решению. Будь женщина на сотню лет моложе, она бы ещё поспорила, заставила бы дхаргу опомниться и силой бы отправила туда, домой.
В начале своего пути царицы она сражалась за каждую жизнь, за каждую крылатую, которой касалась не милосердная участь войны, но годы принесли с собой и горькое понимание истины все не выживут. Все не будут счастливы, но они могут быть отомщены. И сейчас в устах юной царицы прозвучали слова, что эхом отдались в груди каждой. Рефаль чувствовала, как крылатые реагируют на свою новую царицу, видела, как та воодушевляет, сама готовая пасть.