Мы искали старое кладбище, выручила двух дебилов девка. Ходили-ходили, а потом смотрим: одного из нас нету.
Антон поежился, вспомнив истошный вопль в отдаленном перелеске.
Это не он орал на окраине?
Не знаем, продолжила готка отдуваться за всех. Вроде голос похож.
Антону была безразлична судьба всех четверых пусть хоть подохнут в муках, лишь бы не на вверенной ему территории. Убийство чревато приездом табуна ментов, бесконечными расспросами, разбирательствами. Придется невесть сколько торчать тут после смены. Еще, не дай бог, проверят на алкоголь.
Что за старое кладбище? спросил он. Тут только одно кладбище, никакого старого даже близко нет.
Да ты не в теме просто, махнул рукой тощий. Есть такая городская легенда. Типа, в этих местах раньше был погост. Там еще при царях хоронить перестали. И вот, типа, он как бы есть, но в очень укромном местечке. И искать его лучше вот такой ночью в октябре.
Вы больные, вздохнул Антон.
Он оделся, запер дверь на ключ, включил фонарь.
Ведите, где ваш говнюк потерялся.
Они брели по мокрой асфальтированной дорожке в сторону новых секторов. Патлач первым нарушил молчание:
Дядь, тебя как зовут?
Чего? высунулся Антон из вороха мрачных мыслей.
Как тебя звать, а?
Не твое дело. Не хватало еще с этими чмошниками знакомиться.
Антон, кажется? сказала девка.
Он остановился.
Допустим. А ты откуда знаешь?
Ты у нас в школе работал. Антон Викторович, да ведь? Классный руководитель в бэ-классе моей параллели.
Она ухмыльнулась, ехидно шевельнув бровями. Паскудный нрав. Будучи сама ущербной и гонимой, норовила выискать в ближнем слабость, уязвить.
Антон скрипнул зубами и двинулся дальше. Ему отчаянно хотелось отделаться от мерзкой троицы, причем теперь его устроил бы любой исход даже с ментами.
А троица специально поотстала от него. Девка принялась нашептывать что-то своим дружкам-обсосам.
Она помнит. Не может не помнить. Скандал прогремел на всю сраную школу. И на весь сраный город.
Антон Викторович всего раз потерял голову. Лишь раз дал маху. Из-за минутной слабости вся жизнь перевернулась вверх тормашками и кувырком, со свистом, загрохотала под откос.
Это случилось во время одного частного занятия. Он никогда не принимал учеников у себя дома, чтобы не мешать жене и малышке, сам ездил.
Та сука училась в одном из одиннадцатых классов его школы. Ее родилка заявилась посреди учебного года. Нужно, мол, срочно (СРОЧНО!!!) восполнить пробелы в знаниях, иначе «ребенок» не наберет нужных баллов, не поступит в вуз. Антон кое-как втиснул новенькую в давно устоявшееся расписание. Посещал ее по будням в рабочее время, когда родилка в поте лица тянула лямку мужчины-добытчика.
Самой ученице на вид можно было дать все двадцать. Сформировавшаяся фигура, чистейшая кожа, ухоженные волосы. Во время занятий она не тушевалась принимала молодого репетитора одетая в короткий халатик на голое тело. Заигрывала, строила глазки, придвигалась поближе.
Он долго сопротивлялся первобытному инстинкту, но в один роковой день не выдержал. Секунда и разум помутился. Родилка никогда раньше не показывалась дома во время занятий. Это придало Антону уверенности.
Только вот день выдался неудачный.
Словно почуяв неладное, мамаша нагрянула домой в самый разгар. Распахнув дверь в комнату, узрела дочурку голой, прикрывающей наготу одеялом, а незадачливого репетитора лихорадочно напяливающим на себя мятую одежду. Дальше ругань, крики, сбивчивые оправдания школьницы и поспешное бегство Антона Викторовича, не успевшего завязать шнурки.
Родилка взбеленилась не на шутку. Антон надеялся, что все обойдется, но вздорная баба на следующий день отправилась к директрисе и выложила историю как на духу. Потребовала уволить развратного педагога, хотя эксцесс имел место на частном занятии и не с ученицей из его классов. Угрожала публичным разбирательством с тяжелыми для учебного заведения последствиями. По-видимому, убедительно.
Он как ни в чем не бывало явился на работу, провел первый урок. На втором ему позвонили из приемной и приказали тотчас явиться «на ковер». Директриса, не глядя ему в глаза, велела написать заявление об увольнении по собственному желанию задним числом. Антон не пытался возражать. У него внутри воцарилась жгучая пустота. Деревянными пальцами он взял ручку и листок, написал «заяву», забрал из классной комнаты портфель и, не попрощавшись с учениками, навсегда покинул школу.