Хочу увидеть наших девочек, они ведь уже совсем выросли.
Женщина тяжело вздохнула. Нет, Каску надо поддерживать, а плакать уже и вовсе непозволительно. Что она, бедная, сделает? Только сердце ее сжимать лишний раз в тиски. Правда замечание о баловстве девочек только смутили родительницу, что пуще прежнего запряталась в груди, только ушки покрасневшие и было видно.
Все дети растут, мы не можем держать их вечно при себе, верно?
Лора неуверенно подняла взгляд к лицу своей женщины, поцеловав ее бегло в уголок губ.
Но я буду здесь, рядом с тобой.
Конечно. Тем более, когда это уже взрослые гуты, которые того гляди и в росте перерастут, а через лет пять и свою семью с ладушкой сложат.
Улыбнулась Каска, поцеловав нежно в румяную щеку супругу. Нежная, прекрасная, милая. От родных черт до сих пор щемило в груди и нежность ворочалась клубочком пушистым. Так и поцелуи посыпались, как с яблони переспевший урожай. Волновались ли о гутах, что были у верховной Хал? Нет. Они росли, питались, играли, их учили. И были они подальше от окопов и осад стен. Над ними простерло руки мирное небо.
с Фаврир и Аллен все хорошо, Пёрышко. Когда все закончится, мы снова все будем вместе.
Каска, я тебя так люблю.
Тепло лилось со словами, когда поцелуями усыпали лицо. Щекотно и до дрожи приятно. В желании быть всегда рядом оказались в рядах милосердных, которые латали раненных сестер. В желании дарить счастье были рождены пять прекрасных гутов, которые сами скоро станут хал и хар. В это верили, на это надеялись, как и на защиту Великих.
Как только вернемся домой, надо будет хорошенько прибраться. Наверняка там не до сада нашего было. Хоть бы за травами присмотрели, я ведь их ждала так долго.
Милосердная провела ладошкой по спине своей женщины, с каждым разом снимая усталость от перехода, от ночей, которые проводили без сна. Забирала боль ноющую, которая оставалась после ран, даже если те вылечить выходило быстро.
Наши девочки так похожи на тебя, такие же веселые, никогда не сдаются, вперед идут. Правду говорят, что гуты на милую сердцу похожи. В их глазках вижу твое отражение, в их волосах затесалось солнышко. Они ведь наше с тобой наследие, то, что мы оставим после себя.
Смущенно произнесла дурфа, прикрыв глаза. Прислушаться к сердцу возлюбленной, к её желаниям, к её тихому дыханию, как бывало и прежде в мирное время.
И я тебя люблю, Перышко.
Глухо обронила слова воительница, прижав к себе. Нос зарылся в шелк светлых волос милосердной, когда тишину разорвал рог. Его подхватили другие, разнося по крепости тревогу. Мысленно воительница выругалась. Даже отдохнуть не дают! Нехотя Каска расцепила объятия, чмокнула крепко в губы свою женщину и на ходу натягивая перевязь лука со стрелами и приторачивая клинки, перешла на бег, а там и покинула коридор и здание.
Рог затрубил тревогу и привычно Лаэлари дернулась с места, приготовившись бежать. За руку её поймала Карла, на что к ней обратился удивленный взгляд.
Пусти, я нужна там!
Строго отчеканила баргустка, но отпускать ее видно не собирались.
Нет, теперь ты Открывающая Врата. Мы не несемся в бой!
Женщина удерживала Лаэ, пока к ним были направлены взгляды остальных Дев. Одежды Лари сменились на традиционные для этой касты. С даром пришла и защита Небесной. Даже холода не сильно тревожили кожу, а весенняя прохлада была только желанна. Метки отчетливо виднелись на шее, висках и животе девушки, которая продолжала упрямиться.
Я нужна своим сестрам и хар!
Возмутился гут воительницы, вырвав руку из удержания.
Ты не понимаешь того, что Великая избрала тебя! Это честь! Ты пренебрегаешь Её волей!
Карла продолжала стоять на своём, вызвав у Лари всплеск эмоций. Она развела руками по воздуху, а тонкие брови сошлись на переносице.
Помогать нельзя! Любить нельзя! Быть с родными нельзя! Да что мне вообще можно? Что хорошего в доле Девы?!
Девушка вскинула подбородок, вздернула непокорно нос.
Я баргустка! Баргусты не сидят в тылу, когда могут помочь! Помяни моё слово, при первой же возможности я верну дар Великой! Значит и то будет её волей!
В гневе бросила крылатая, выбегая из комнаты, в которой разместили Дев.