Все верили в приметы; никто не отваживался обогнать покойника.
Лишь редкие водители вероятно, молодые дебилы вырывались вперед и даже сигналили.
«Матрица», лежащая справа, показалась разрешением судьбы.
5
Ангар гипермаркета был низким и душным.
Стоило поскорее купить водки и ехать домой, к одинокому полузабытью возле елки.
Алкогольный отдел был задвинут в дальний угол: россиянам навязывали здоровый образ жизни, а детей предлагали зачинать непорочным образом.
Хорошего спиртного в «Матрице» не водилось.
Лучшим из худшего оказалась «Столичная», которую в последний раз он пробовал летом.
Взяв две бутылки с запасом на первый запив Корнилов пошел расплачиваться.
Из доброго десятка касс работала всего одна; чернявая девчонка еле управлялась со сканером, тыкала пальцами беспомощно, сбивалась и вводила заново.
Деревня оккупировала город, но осталась на первобытном уровне.
Очередь волновалась; никто не хотел терять тут лишнюю минуту.
Он стоял молча терпеливый, как стегозавр, даром, что без костяных гребней и рогов на хвосте.
Утреннее ожидание высосало до костей; не хотелось делать ни одного лишнего движения.
Здравствуйте!
Корнилов не сразу понял, что приветствие относится к нему.
Обернувшись, он увидел девушку с пачкой чипсов.
Лицо ничего не говорило; это была не студентка, не чья-то аспирантка, вообще кто-то не из университетских.
Но она смотрела почти радостно, даже улыбалась.
Здравствуйте, вежливо отозвался Корнилов, не имея привычки хамить даже незнакомым людям.
Вы меня не узнаете?
Нет, честно ответил он. Вы кто?
Мы с вами живем в одном доме. Только в разных концах.
Надо же
Он вздохнул.
Ситуация прояснилась хоть в ней не было капли толка.
А почему тогда я вас ни разу не видел?
Вопрос вырвался сам собой.
Потому что вы ездите на машине, а я на маршрутке. Остановка в другой стороне, мы не пересекаемся.
Но вы-то меня знаете?
Да я вас часто вижу. Сверху, с балкона. Возитесь на стоянке. Только не пойму, какая машина ваша: черный джип или красная обычная?
У девушки были большие темно-серые глаза и очень чувственные губы.
Обе мои, ответил Корнилов.
Ничего себе! у вас две машины?
А как без двух? Джип мой, красная жены. Каждому своя.
Когда она говорила, виднелась щелочка между передними зубами.
Эта черта что-то значила в сексуальном аспекте.
Но он не помнил деталей, поскольку уже не интересовался сексуальным.
А что? ваша жена тоже водит?
И еще как водит. Лучше, чем я. Сядет за руль и несется, как белка на водных лыжах. Только ветер свистит.
О том, что он беспрерывно ездит в «Росгосстрах», чтобы возмещать повреждения по КАСКО, Корнилов умолчал.
Образ жены был высочайшим и непогрешимым.
Вероятно, в таком вИдении бытия заключалась тайна супругов, живущих в мире и согласии.
Здорово. А вот у меня даже и прав нет. Боюсь. Как там разобраться во всех педалях, ручках, кнопках и рулях. И в дорожных знаках тоже
Вереница страждущих ползла к кассе медленнее, чем гусеница, упавшая с боярышника на дорогу.
Вновь найденная соседка стояла тихо, ни на что не претендовала.
Дом находился в пятнадцати километрах отсюда.
Трудно было представить, как оказаться тут без машины.
А вы что тут делаете? невольно поинтересовался он. Как вас занесло в эту богом изуродованную «Матрицу»?
Не знаю, просто ответила девушка. Как-то.
Корнилов невольно бросил более внимательный взгляд.
Светло-серые джинсы с белой опушкой вдоль швов казались прозрачными на длинных ногах.
В сапогах на шпильках она была почти одного с ним роста.
Короткая куртка имела капюшон, но ничего не прикрывала.
Над ремнем белел кусок голого живота с блестящим пирсингом в пупке.
В такой одежде он не вышел бы даже на площадку к мусоропроводу.
Разумеется, в определенном возрасте переохлаждение не чувствовалось.
Молодость была синонимом дурости.
Когда-то Корнилов мог выбежать в одной рубашке на зимний балкон общежития МГУ, чтобы выкрикнуть несколько Ахматовских строк.
Но женский организм был устроен сложнее мужского; многое необратимое осознавалось слишком поздно.
Фирма, где работала жена, среди прочих производила гинекологические препараты.