Я смотрю Али в глаза. Я готов, что меня сейчас будут калечить, унижать или требовать выкуп за телефон.
Алиев около минуты смотрит молча на меня. Вдруг, он, ухмыляется и подходит ко мне вплотную, сует мне в руку мобилу.
Чтобы больше такого не было.-и выходит из сушилки.
Покидаю её и я, чувствуя на себе недовольные взгляды Джамбекова, Исламова и Мамедова.
Весь этаж наполняется хаосом и ужасом.
Шагая по коридору, отовсюду слышны крики, звуки ударов, стоны.
Ко мне постоянно подскакивают сослуживцы моего призыва и просят, кто деньги, кто сигареты, которые им надо достать в течение часа.
Я стараюсь не попадаться на глаза нежелательным личностям, особенно тем, с которыми был ночной разговор в сушилке.
Моя маскировка проста не засиживаюсь на месте больше двадцати минут, а во время перемещений делаю озадаченное лицо и быстрый шаг, будто уже нагружен кем-то и спешу это выполнить. Достаточно долго, почти до обеда, эта маскировка канала, пока не
Захожу в бытовку. Созваниваюсь с Хлопушкой.
Разговор не клеится. Я не хочу говорить о себе, потому что кроме дерьма рассказать нечего, но и слушать о её делах не хочу, так как это причиняет мне боль. Пленному тяжело знать, что есть другая жизнь. В процессе ругани она называет меня по фамилии.
Что N-ов? ору я в трубку и тут в сушилку влетает дневальный.
О, N-ов! Вот ты где! Тебя там ждут! В конце первого кубрика.
Я тяжело вздыхаю.
Ну вот началось.
Что началось? спрашивает Хлопушка.
Лучше тебе не знать. Давай пока, не знаю когда выйду на связь и выйду или вообще.-кладу трубку.
Иду с дневальным к кубрику.
Вот! Привел! услужливо заявил он Молгунову, пьяно-расслабленно лежащему на шконке. -Молодец, пиздуй. -отмахивается он.
Дневальный уходит.
Я стою и жду.
Молгунов будто не замечает меня. Берёт с табуретки стакан водки, выпивает.
Ништяк, да, Илюха?-спрашивает он.
Ага. откуда-то сзади голос Бритнева.
Смотрю влево на соседний ряд шконок. Там пируют «восточные», между ними Отец.
Ебать их будем. Да, эй, шлюха? -Отец громко спрашивает.
Да-слышу чей-то тихий дрожащий голос из-под шконки и у меня бегут мурашки по телу.
N-ов. Ты значит решил хуй на нас положить? Молгунов, наконец обращается ко мне.
Нет. Просто у меня дела были после завтрака.
Он зевает, садится на шконке.
Нагнись, кое-что скажу тебе.
Нагибаюсь, прекрасно понимая, что будет подстава. Молгунов резко бьёт мне кулаком в пах, хватает меня за голову и три раза бьёт лбом о угол тумбочки. Отшагиваю, прижимаю ладонь ко лбу и чувствую, как меж пальцев течет что-то тёплое.
Сел, нахуй! говорит он мне.
Сажусь на табуретку, рядом со шконкой, на которой развалился Бритнев.
Залупистый ты, я это чувствую. улыбается Молгунов.
-Что-то крови много. говорю я, чувствуя, как капли стекают уже на глаза. Надо бы умыться, а то испачкаю
Пошел на хуй! орёт резко сбоку Бритнев и бьёт меня ногой в голову.
Он садится на шконке, хватает меня, стаскивает с табуретки и прижимает к боковине шконаря.
Вы, суки, вообще ахуели! обдаёт перегаром меня он, глядя абсолютно мертвыми глазами.
-Э..не
-Думаешь вам хуево? Вы даже не знаете, что с нами тут было! Вы щенки и слабаки, только ныть можете, суки, ненавижу вас!!!
На последних словах Бритнев принимается вколачивать мне в грудь тяжёлые удары. Снова и снова, пятый, десятый. Бритнев бьёт исступленно, как обезумевший. Я ощущаю, как грудь моя горит, но одновременно, чувствую, что вот-вот не выдержу и врежу ему по морде. Просто врежу так, чтобы изуродовать его пьяное деградированное от водки и злобы лицо, я почти на грани
Ещё два удара в грудь. Я почти не выдерживаю, но тут он резко переводит на хук в челюсть и от удара я слетаю с кровати, слыша только свист в ушах.
Пытаюсь встать, но получаю удар ногой по лицу.
-Иди от сюда на хуй! орёт Бритнев.
Встаю, выхожу из кубрика. Иду в туалет.
Прохожу по коридору мимо сослуживцев и они смотрят на меня глазами, полными ужаса.
Все моё лицо залито кровью из рассечения, а я сам улыбаюсь, дабы не проронить лица, хотя в душе, мягко говоря кошки скребут.
-Ебать, они нас убивают. слышу чей-то отдалённо знакомый голос.
Захожу в туалет, смотрю на своё окровавленное лицо.
-Это тебя кто? слышу сзади голос Алиева.