Мы не знали, что ему ответить. Да и не ответили бы, потому что разговаривать в строю запрещено. Он продолжил:
Потому что я хочу, чтобы вы позвонили вашим маменькам и ъассказали, как у вас здесь всё охуительно. Это понятно? Не вздумайте начать ныть в тъубку пъо то, как вас тут плохо коъмят, как на вас къичат, как заставляют вас ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНИХ ДЕБИЛОВ!!! учиться запъавлять къоватки как положено. Если вы думаете, что вам тут несладко, то знайте, что им там в десять ъаз неслаще! Как вы думаете, ваше нытьё их успокоит?
Никак нет! ответили мы.
То-то и оно. Папкам можете душу излить. У кого папки есть. А мамкам ъассказывайте только хоъошее. Понятно?
Так точно!
Тогда впеъёд.
Грешин открыл сумку и стал раздавать мобильники. Получив их, мы отрастили крылья и на некоторое время улетели прочь из этого мира отбитых кроватей, кантиков и счёта до трёх. Все более-менее вняли нотации Грешина и решили лишний раз не тревожить родаков подробностями своих психоэмоциональных качелей. Только Голецкий решил выплакаться по полной. Мы находились в одной комнате и гудели наперебой, точно возбуждённые пчёлы, поэтому сложно было разобрать, что конкретно говорил Голецкий. Но было видно, что он вываливает своим всё, что у него накопилось. Он опять ревел, всхлипывал и ронял слюни на стол. Наверное, просил забрать его отсюда. В какой-то момент, видимо, кто-то на другом конце провода дал ему ценный совет по поводу того, как по-быстрому свалить из армии и вернуться на гражданку. Иначе не объяснить то, как он враз воспрянул духом, подобрал слюни со стола и будто бы ожил. Теперь он знал, что делать дальше, и нам это не сулило ничего хорошего.
Потом время звонка домой истекло. Мы сдали телефоны Грешину, и прозвучала команда:
РОТА, СТАНОВИСЬ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ ПРОХОДЕ ДЛЯ СЛЕДОВАНИЯ НА УЖИН, ФОРМА ОДЕЖДЫ НОМЕР ПЯТЬ!!!
Далее построение, плац, строем до столовой, команда «Приступить к приёму пищи», капуста, рыба и сладкий чай. Сразу после перекур. О, да, перекур. Старый-добрый перекурчик, никотинчик и пять минут, чтобы праздно почесать языком.
Ну а по возвращении в казарму старая-добрая дрочка. Нет, к сожалению, не коллективная мастурбация, а банальное занятие всякой ерундой сугубо для того, чтобы умы наши, руки и ноги были хоть чем-то заняты. «Дрочить» в армии значит напрягать кого-то задачами. Языковой парадокс здесь заключается в том, что без армейской дрочки подразделение одуреет от безделья и скатится в пресловутую коллективную мастурбацию от тщеты и суетности бытия. Поэтому каждый вечер прапорщик Грешин распоряжался занять нас чем-нибудь полезным.
Посадите их в дОсуга и займите чем-нибудь полезным, говорил он.
Разрешите уточнить, товарищ прапорщик? А чем их занять? спрашивали Зублин и Анукаев.
Пусть учат обязанности дневального. Кто выучит завтъа заступит в наъяд. Кто завтъа заступит в наъяд, тот не будет больше ходить в наъяды до пъисяги. Слышали, товаъищи солдаты? спросил Грешин, обращаясь уже к нам.
Так точно! ответили мы.
Не упустите этот момЭнт!
Грешин ушёл, оставив нас с Зублиным и Анукаевым. Они посадили нас в комнате досуга, раздали ручки и листы бумаги. Потом Зублин куда-то ушёл. Анукаев остался с нами и принялся диктовать нам обязанности дневального, прописанные в уставе.
Значит так: записываем. Дневальный по роте назначается из солдат
Товарищ рядовой, разрешите уточнить?
Да?
Дневальный с буквой «е» или «и»? спросил Батонов
Анукаев посмотрел на него как на тупого. Потом быстренько заглянул в устав и с царственной уверенностью ответил:
Через «е» конечно.
Спасибо, товарищ рядовой! сказал Батонов и написал:
«Дневальный па роте назначаеца из салдат»
А дальше суть там была примерно такая: этот самый дневальный стоит и охраняет комнату для хранения оружия, личный состав и имущество от внешних угроз. Неся службу, дневальный подчиняется дежурному по роте, который, вроде как, царь всех дневальных. Всего в роте дневальных три. Все они по очереди стоят на тумбе. Тумба это такое место прямо перед входом в расположение роты. Там стоит реальная тумбочка с телефоном на ней и всяческой документацией внутри неё. Сам дневальный стоит на возвышении, которое называют по-разному: кто-то называет «таблеткой», а кто-то собственно «тумбой». Задача дневального на таком посту выполнять воинское приветствие всякий раз, когда кто-то заходит в расположение, а также подавать команды согласно распорядку дня и несогласно распорядку дня. Ещё он зовёт дежурного по роте в любой непонятной ситуации: например, когда в расположение роты заходит посторонний. Ну и конечно команда «СМИРНО!», которую дневальный подаёт в случае, если в роту заходит большой начальник: от командира роты и выше. Остальные дневальные, которые не стоят на тумбе, должны быть заняты поддержанием порядка в расположении роты. Полы должны блестеть, пыль на поверхностях должна быть вытерта, а сортир Сортир должен выглядеть и пахнуть так, чтобы сам прапорщик Грешин счёл за честь в нём пробздеться.