У доцента Воздвиженского была невеста. Потом у них что-то слегка разладилось. Невеста стала говорить ему: «Позвони мне в следующую пятницу. Может, мы встретимся с тобой через две субботы, если у меня будет настроение».
Потом она стала говорить ему: «Позвони мне месяца через два.» Потом стала говорить: «Позвони мне через годик! Может, я определюсь, люблю я тебя или нет».
Воздвиженский жаловался Щукину.
Глупо! говорил он. Такие отношения меня ужасно путают. Я не понимаю, есть у меня невеста или нет. Свободен я или нет? Если я свободен, я вправе кого-то искать дальше. Но вдруг я драматизирую и порю горячку? Она же не говорит «нет», то есть, может, невеста у меня все же есть? Может, я ее сейчас брошу, а пройдет семь месяцев и она меня горячо полюбит? Может, я развожу панику?
Да нет, говорил Щукин. Это всё вариант долгого динамо. Не полюбит. Если долгое динамо, то надо набраться храбрости и искать дальше.
Нет, говорил Воздвиженский. Надо еще потерпеть. В следующий раз я позвоню ей через месяц. Если ничего не изменится, тогда вот уже точно А так и невесту потеряешь, и ничего другого не найдешь.
Щукин хмыкал. Этот месяц тянулся у Воздвиженского уже третий год. Но, видимо, такой вариант устраивал и самого Воздвиженского, поскольку позволял ему ничего не делать и ничего не менять.
ХРОНИЧЕСКОЕ КАПРИЗОНСТВОВот какой вопрос меня волнует! сказал доцент Воздвиженский. Я пишу статьи по творчеству Пушкина. Если я пишу эти статьи для себя это одно. Тогда это так, развлекушка. Если я пишу их для человечества, то человечество должно мне хоть немного помогать. Но оно мне никак не помогает. Э? Что скажешь!
То и скажу, заметил Щукин. Тут тонкая грань. Если человечество должно помогать тебе, то оно должно помогать и балерине Игрековой, которая размахивает ногами. Но всем балеринам не поможешь. И всем поэтам. Слишком большая нагрузка на человечество.
То есть им на нас наплевать! На нас, на творцов! удовлетворенно произнес Воздвиженский. Бедная культура! Бедный Пушкин!..