Тут на танцполе поднимается шум. Люди перекрикивают музыку. Отовсюду доносится ругань. Моя первая мысль что Кения, как и обещала, добралась до Деназии. Однако голоса у кричащих ниже, чем у них.
Бах! Раздается выстрел. Я пригибаюсь.
Бах! Второй выстрел. Толпа несется к двери, и воплей становится все больше, поскольку всем и сразу выйти из здания невозможно.
Халиль хватает меня за руку.
Идем.
Я никак не могу найти Кению народу слишком много, и волосы завиты у каждой второй девушки.
Но Кения
Забудь о ней, идем!
Он тянет меня сквозь толпу, расталкивает встречных и наступает им на ноги. Одного этого достаточно, чтобы схватить пулю. В поисках Кении мой взгляд скачет с одного перепуганного лица на другое, однако ее нигде не видно. Я стараюсь не смотреть, кто стреляет и кто ранен. Если ничего не знаешь, то и настучать не получится.
Снаружи какая-то тачка на полной скорости уносится прочь, а народ в темноте бежит врассыпную, подальше от перестрелки. В полумраке Халиль ведет меня к припаркованной «импале» и проталкивает через водительское сиденье на пассажирское. В следующий миг машина с пронзительным визгом трогается с места, оставив суматоху в зеркале заднего вида.
Вечно какое-то дерьмо, бормочет Халиль. Ни один движ без стрельбы не обходится.
Говорит он прямо как мои родители. Потому-то они меня, как сказала Кения, «никуда не пускают». По крайней мере, никуда в Садовом Перевале.
Я пишу Кении. Надеюсь, она в порядке. Сомневаюсь, что пули предназначались ей, но им не прикажешь, куда лететь.
Кения отвечает почти мгновенно.
Я в норме
Вижу эту сучку и собираюсь надрать ей зад
А ты где?
Нет, она серьезно? Мы только что от пуль бежали, а она уже готовится к замесу? Я даже не отвечаю на эту тупость.
У Халиля хорошая «импала» без выпендрежа, как у некоторых парней. Дорогущих дисков я не заметила; на передних сиденьях потрескалась кожа. Впрочем, обивка в машине лаймового цвета, так что ее, по всей видимости, немного прокачали.
Я вожу пальцем по трещинке на сиденье.
Как думаешь, в кого стреляли?
Халиль достает из выемки в дверце щетку для волос.
Наверное, в кого-нибудь из Королей, говорит он, расчесывая волосы по бокам. Я видел Послушников из Сада, когда приехал. Так и знал, что что-нибудь да случится.
Я киваю. Последние два месяца Садовый Перевал стал полем боя в какой-то дурацкой территориальной войне. Я сама родилась «принцессой» потому что папа когда-то был членом банды «Королей», но потом он вышел из игры, и я потеряла свой уличный статус. Однако, даже не потеряй я его, я бы все равно не понимала, зачем воевать за улицы, которые никому не принадлежат.
Халиль прячет щетку и врубает на стерео какой-то старый рэп, который папа ставил тысячу раз. Я хмурюсь.
Почему ты всегда слушаешь старье?
Эй, уймись! Тупак тема.
Ага, был темой двадцать лет назад.
Нет, и сейчас тоже. Вот, зацени. Халиль тычет в меня пальцем это значит, что он вот-вот разразится очередной философской тирадой. Пак говорил, что Thug Life[10] расшифровывается как The Hate U Give Little Infants Fucks Everybody вся ваша ненависть, которой вы пичкаете детей, в конце концов нас всех отымеет.
Я поднимаю брови.
Чего-чего?
Внимательно слушай! The Hate U просто буква U Give Little Infants Fucks Everybody. T-H-U-G LI-F-E. То есть то, как общество относится к нам, подросткам, в конечном счете самому же обществу выйдет боком, когда мы окончательно слетим с катушек. Врубаешься?
Блин. Кажется, да.
Теперь понимаешь? Я же говорю, он актуален и сейчас.
Халиль поет и кивает в такт. Интересно, что же он делает, чтобы «всех отыметь»?.. Я догадываюсь, но надеюсь, что неправа. Поэтому хочу, чтобы он сам сказал.
Ну так а чем ты был занят все это время? спрашиваю я. Пару месяцев назад папа сказал, что ты уволился из магазина, и с тех пор я тебя не видела.
Халиль наклоняется поближе к рулю.
Куда тебя подкинуть домой или к магазину?
Халиль
Домой или к магазину?
Если ты торгуешь этой дрянью
Старр, не суй нос куда не надо! За меня не волнуйся. Я делаю, что должен.
Бред собачий. Ты же знаешь, мой папа может тебе помочь.
Он потирает нос, прежде чем солгать:
Мне не нужна помощь, ясно? И от минимальной зарплаты, которую мне платил твой папа, помощи не было никакой. Я устал выбирать между светом и жрачкой.