Интересно, что думали соседи. Правда интересно. Я забавлялась, представляя, как они шепчутся, что у Перли Кук роман с этим их гостем.
Одним необычно жарким и ясным субботним днем мы вешали белье на заднем дворе. Он подавал мне сырые, пахнущие отбеливателем вещи, а я старалась удержать их против ветра. Белые простыни хлопали на ветру, как поленья в костре. И тогда Базз спросил, нет ли у меня бессонницы.
Нет, а вот у Холланда да.
Бедняга.
У нас с Холландом было две спальни, соединенные проходным чуланчиком. Лайл спал в моей комнате на овечьей шкуре. Холланд спал один. Сон у него был чуткий он и в остальном был очень чувствительный, и давно было решено, что ему нужна своя комната. На этом настаивала я. Заботясь о его сердце.
Он еще с войны не может уснуть, если хоть какой-то звук. Хуже всего дворовые собаки по ночам. Или если кто-нибудь в комнате. И все равно он почти все ночи не спит.
Базз все выжимал белье и подавал его мне.
В госпитале он, наверное, спал, сказала я.
Нам всем давали лекарства, улыбнулся он.
А ты начал свое дело.
Ну, я принял отцовскую фирму. Холланд был моей правой рукой. Потом я путешествовал. Немало. Нужно, чтобы в памяти хранились несколько прекрасных видов. На случай, если опять введут карточки. Он многозначительно на меня посмотрел.
Я взяла в рот две прищепки и спросила:
А потом вы поссорились?
Некоторое время он молчал. Наконец сказал:
Ну, я заработал этот нос.
Я кивнула.
Очень красиво.
Спасибо.
И как ты его заработал?
Холланд.
Солнце сверкнуло между пузырящихся простыней. Я сморгнула, повернулась к Баззу и увидела, что он закрыл лицо, а солнце выкрасило белым всю его руку.
Холланд тебя ударил?
Базз лишь смотрел на меня, склонив голову. Холланд повышал голос разве что на радио и никогда ничего не бил, кроме диванных подушек, перед тем как усесться с сигаретой. Но когда-то он, конечно, был другим человеком, обученным стрелять в людей на войне, он пил, пел солдатские песни и стукнул друга по носу.
Наконец я спросила:
Из-за женщины?
Он протянул мне брюки.
Да.
Я вытащила сушилку для брюк и принялась натягивать на нее штаны.
Расскажи.
Перли, ответил он, мы родились в плохое время.
Не знаю, о чем ты. Нормальное время.
Я не знала, что он имел в виду, говоря «мы». Не представляла, что бы могло объединять меня с таким человеком, как Базз, хотя он был очень приятным. Не могла обвести нас двоих хоть какой-нибудь линией.
Ты гордишься своим домом. У тебя есть вкус.
Он принадлежал семье Холланда.
Это недешево. Я имею в виду болезнь Сыночка и все такое.
Тетушки Холланда помогают. Счета, шины это немало. Я-то все дома сижу, за ним ухаживаю, сказала я, не подумав, и поспешно добавила: Конечно, это не плохо.
А что бы ты сделала, если бы денег хватало на все?
Я не знала, что ответить. Неумно задавать такой вопрос бедной женщине с больным ребенком. Только богатый человек мог такое спросить. Все равно что поинтересоваться у девушки с разбитым сердцем: «А что, если он тебя все-таки любил?» Я никогда не разрешала себе думать о таком. Что бы я сделала? Я бы увезла свою семью из этого дома, где соседи пялятся, где на фундаменте пятна от подползающего океана, где сверчки пробираются в дом под порогами в Египет, в Мали, в воображаемые страны, о которых я знала лишь из книг. Господи, да я бы навсегда на Марс улетела с Холландом и Сыночком. Я могла придумать только такой ответ. С моей жизнью я не могла позволить себе назвать настоящие желания. Не могла себе позволить даже осознать их.
И я сказала лишь:
У меня есть все что нужно. Я счастлива.
Я знаю, но помечтай Где бы ты жила?
Этот дом лучше всего, чем владели мои родители.
Но например квартира высоко над городом? Или дом на утесе, с видом на океан из постели? Пятьсот акров, а вокруг забор?
Что мне делать с пятьюстами акрами? сказала я бездумно.
И тогда он посмотрел на меня пристально, без всякой застенчивости, и я, кажется, на мгновение все поняла.
Я стояла и смотрела на него, держа металлическую сушилку в одной руке и мокрые брюки в другой. Солнце полностью вышло и осветило мир сверху донизу, и казалось, что слышно, как жасмин тянется к нему. Тут подъехала машина Холланда, и Базз отвернулся.
В следующую секунду Холланд из дома крикнул: «Привет!» Я услышала велосипедный звонок, и Сыночек стал пробираться по коридору к папочке.