Я сказала, что никто никогда не возражал против раннего подарка.
А там и ваш день рождения, да? спросил он с улыбкой.
Совершенно непонятно, откуда незнакомец мог знать мой день рождения.
Через день, правда? Я слыхал, что в Китае это считается добрым знаком для женщины. Надеюсь, что я не перепутал, потому что у меня для вас есть кое-что
Что вы, не надо было, сказала я, чувствуя себя почему-то польщенной и смущенной.
Меня так мама воспитала, кивнул он. А Холланд скоро вернется?
Несколько безумных мгновений я думала, не соврать ли. Может, оттого, что туман тем вечером ложился так низко и мягко, или оттого, что глаза у него были такого особенного голубого цвета, или в его голосе мне послышалось что-то, о чем он не говорил.
Но я не могла врать незнакомцу, стоя в дверях.
Да. Да, он вернется с минуты на минуту.
Я знал, что Холланд женится на прекрасной девушке. Это было сразу понятно. Вы его детская любовь, правильно? Он все время о вас говорил.
Соседка, старая немка, вышла на крыльцо поглазеть на нас. Я шагнула в дом и сказала:
Хотите зайти и подождать?
Мы сели на диван в нескольких футах друг от друга, он с довольным видом пил пиво, а я гладила Лайла. Он рассказывал истории из юности Холланда, который одно время был его подчиненным, и то и дело повторял, как он рад со мной познакомиться. «Красавица» он все время говорил, что я красавица, и это звучало так же странно, как если бы кто-то называл меня француженкой. Потом он вложил мне в руку свой подарок бирюзовую коробочку размером не больше тоста, и поначалу я отказывалась. Слишком уж он норовил сразу сблизиться. Но Базз был обаятелен, что да, то да, и в конце концов уговорил меня открыть подарок.
Спасибо вам. Как красиво.
Прошло пять минут, оберточная бумага лежала между нами на диване. Лайл бил хвостом по моей ноге в радостном предчувствии прихода Холланда. Мы услышали, что открылась входная дверь, и затем мой муж появился на ступенях нашей гостиной, расположенной ниже уровня коридора. Лайл подбежал к нему, а мы оба встали, словно в присутствии монарха.
* * *Муж сошел вниз. Мы смотрели, как он по частям возникает в круге света: сначала узкий лаковый носок одной туфли, потом другой, затем заутюженные отвороты костюмных брюк, длинные ноги в угольно-черных штанинах, ремень на все еще подтянутой талии школьного спортсмена, мятая, что для него необычно, сорочка с закатанными рукавами и одинаковые отблески на часах и обручальном кольце. «Привет? Привет?» а затем лицо, которое я так любила, изумленное темнокожее лицо моего мужа.
Привет, милый, сказала я. К тебе пришел старый друг.
Холланд стоял очень тихо, в оцепенении, раскинув руки, как святой, и к нему бежали сын и собака. Он смотрел на Базза. А я смотрела, как в его взгляде загорается что-то похожее на презрение. Затем он уставился на меня. Почему-то вид у него был испуганный.
Здравствуй, Холланд, сказал Базз. Он приветственно протянул к нему руки.
Когда он обернулся к своему другу, я поняла, что мне показалось знакомым в этом человеке: он был одет как мой муж. Твидовый пиджак, складная шляпа, длинные выглаженные брюки, даже манера дважды закатывать рукава рубашки, чтобы они были чуть ниже локтя. Так начал одеваться Холланд после войны. И моментально стало видно, что мой муж, так тщательно выбиравший одежду в магазинах, которые были нам по карману, прикладывавший распродажные галстуки к уцененным рубашкам, переживавший по поводу кашне, был всего лишь доморощенным повторением стиля этого мужчины. То, что я считала его особенностью, продолжением физической красоты, оказалось имитацией. Словно восстановление утраченного портрета это было имитацией человека, которого я до сегодняшнего дня не видела.
Он повернулся к своему другу.
Ну привет, Базз, ровно сказал он. Что ты тут делаешь?
Да просто пришло в голову заглянуть. У тебя жена красавица.
Перли, это мистер Чарльз Драмер, он был моим начальником
Да, он мне сказал.
Мужчины еще несколько секунд обменивались тревожными взглядами.
Давно не виделись, сказал муж.
Несколько лет, сказал Базз.
Взгляд Холланда упал на ковер, где лежал обрывок голубой бумаги в форме затонувшего континента. Я сказала, что Базз принес мне подарок, и он, кажется, очень удивился.
Вот как?
Пару белых перчаток. Только когда Базз уговорил меня их примерить, я заметила вышивку на правой ладони красную птичку с задранным хвостом и простертыми крыльями, словно только что пойманную. Если раскрыть ладонь, птица шевелилась на руке, как живая.