Ладно, ладно, они правда поступают не очень достойно дочерей цариц, но они ведь еще не младшие. Вот станут ими, буду требовать от них послушания. К тому же наставница приструнит и такой нрав, и тренировки голову устаканят.
Видно ответ не совсем удовлетворил царицу, потому как прозвучало не утешительное «хмм». Фаврир тихо вздохнула, уткнувшись в макушку жены носом. Ручки белые начищали посуду, пока приятный запах мяса дразнил нос, но гораздо больше дразнил этот сладкий аромат с остринкой хвои и подернутого железа.
Снова была в кузне?
Обронила Фаврир, скосив взгляд к глазам. Но и жесты сдали супругу с лихвой. Размажистые слишком поспешные движения. Не хочет говорить
Фаврир тихонько вздохнула и поцеловала в ушко.
От тебя пахнет кузней, Аэль.
Закончила мытарства супруги царица. Послышалось больно усиленное скворчание. Кажется, пора переворачивать мясо. И в правда, Аэль тут же метнулась к негодующей раскаленной поверхности, разворачивая кусочки мяса, что покрылись зажаристой корочкой. Мягкий персиковый румянец заиграл на щечках девушки. Богини, как она прекрасна.
С благоговейностью Фаврир следила за движениями супруги, за легкой, не смотря на положение походкой, за тем, как сильнее смущается от взгляда и начинает румянец подёргивать кончики аккуратный ушек, едва выглядывающих сквозь густую, капну огненных волн.
Вот умелые ручки расположили ужин цариц по тарелкам, на них свежие овощи в салате и сладкое затомленное мясо. Ужин чудесно гармоничный, за которым забываются беды и дрязги. Вот так как прежде, до появления первого ценнейшего дара супруги огненновласой Алифеи, милой и чудесной девочки. Раньше срока явилась дочурка, да еще как. Больше суток скрипела и боролась с болью царица, не кричала, неслышно страдая там в деревянном домике. Только на третий час вторых суток послышался крик, жуткий крик боли, что резал сердце и душу, а потом все закончилось.
Сколько длился ужас сложно было даже сказать, да только потом и поведала целительница да шрам алый о том, что дитятко чуть с собой не забрало свою хал. Долго еще Фаврир не решалась даже думать о детях, а потом и бесовские отродья оживились. Пришлось их погонять, а там уж и получилось само собой, живот царицы вновь округляться стал, подарив трепетную волнительность в жизнь Фаврир.
Извини, милая моя, пламя яркое, я не специально, притомилась больно, вот и шумлю сегодня.
Попыталась оправдаться вдруг Аэль. Смягчилось сердце родимое, дрогнуло, преклоняясь пред нравом чудесным. Фаврир уж и сама расчувствовалась, позабыв и о посуде после пищи, подхватила на руки родную. Сердце к сердцу, душа в душеньку, открытую, будто оконце для теплого ветра летнего, нежно, будто самая большая драгоценность была в тех руках.
И ведь не могли надышаться обе, натешиться друг другом даже спустя столько долгих лет. Как сладкий сон, что не наскучит, так и обе царицы не наскучивали друг другу. Нежность сжимала сердце томлением, грустью топила расставания, а такие мгновения единения жаром первозданным естественной близости.
Фаврир, малышка Нам не стоит.
Шептала сбивчато баргустка. Только обманет ли голос дрожащий, взгляд, искрящийся, будто самые яркие звезды? Капельками росы рассыпавшиеся искры, пламя, тянувшееся к сладостно близким горящим очам. Словно град, посыпались поцелуи. Жар накрыл, соединился и сплелся вместе в танец чувств.
Ночь уж прошла на половину, сладостный сон разморил, но не долго. Еще до рассвета под руками сильными завозилась родная. Тихие вздохи сквозь сжатые губы. Фаврир и не распознала было беды, как в миг опомнилась, ощутив влагу. Ох богиня!
Глаза распахнулись, а Огненная вся подобралась. Личико милое тревогой оттенилось. Пересохшие губы сжимались, как и живот уходил под ребра.
Ох, девочка моя, подожди зоренька, подожди. Сейчас мы, сейчас, родненькая.
Царица на ходу и подняться помогла, и одеться. На себя кое-как приурочив шаровары да затянув шнурки, рубаху поверх обнаженной груди натянула. Там и под руку, а потом на руках отправилась в мраке Лукавой к дому Новой Жизни. Вот и утро с сонными жрицами, притомленно уставшей Первой целительницей, что не успела сбежать из дома раньше срока.
Фаврир довела супругу по ступеням в бревенчатых дом, отворила плечом дверь, а там Маюриэль переняла заботы о царице. Дальше порога хар не пустили. Этот бой только для халра, а ее место на улице, пока не дадут знак, что все закончилось.