Что за дрянь?! орёт Майк через всю кухню. Сай, что с кофе?
Разумеется, за кофе тоже отвечаю я.
А что с ним?
У него дрянной вкус.
Правда дрянной я отплёвываюсь над раковиной, Майк слизывает с ладони пригоршню сахара:
Фу, будто перцу насыпали.
Красного.
Я смотрю на ровный ряд баночек с приправами, Майк смотрит на кофеварку. Я смотрю на Майка, Майк смотрит на меня. А потом орёт через всю кухню:
Гордон, твою мать!
Эти двое сведут меня с ума, жалуюсь я Ральфу. У них теперь бои за кексы, ей-богу. На них не напасёшься.
Всыпь им снотворного, предлагает он, не всерьёз конечно.
Я уже об этом думал.
Тяжёлый случай.
Тяжёлый.
Я бы пригласил тебя переехать к себе, но
Мы оба качаем головами, понимая, что этих «но» слишком много.
К тому же ты же не можешь их бросить, продолжает он рассудительно. Они друг друга добьют.
Скорее съедят.
Ральф понимающе улыбается. Ему ничего не надо объяснять. Он сам понимает, что мне нравится жить с этими двумя. А сойти с ума не так уж страшно.
В ноябре идёт первый снег. Несколько дней подряд. Расстилается белой поляной вокруг нашего дома. Ральф говорит, что давно такого не было. А я давно такого не видел. Прячу руки в карманах и пытаюсь сдержать улыбку. Впрочем, неужели зазорно мечтать о снеге? Том вон ничуть не стесняется: сидит в картонной коробке и с довольным видом ловит снежинки на язык. Трой всю жизнь провёл в пляжном городке под горячим солнцем так и носится в кедах; ноги потом мокрые, и носки Майка с ними. Ральф бережно, почти по-отечески, кладёт ему руки на плечи и объясняет, что пора заводить новую обувь по погоде.
Простынешь, голос пропадёт, аргументирует он.
Конечно, в итоге простывает Ральф.
И потом на этих снимках, которые вошли в историю как «наши первые промофото!», только Майк выглядит как Майк со своими идеальными локонами и небрежным взглядом. Глаза у него очень большие, вообще они и в жизни такие, но это не так заметно. По крайней мере, я не замечал, а теперь, глядя на снимок с Майком с этими большими тёмно-карими глазами, я думаю, что Трой был прав он в самом деле симпатичный.
У Ральфа красный нос (опять простыл) и совершенно измотанный вид (потому что учёба), а статичное изображение ни черта не передаёт тёплого, ненавязчивого обаяния.
Трой не загорелый, пухлощёкий; ни макияжа, ни краски на волосах. Хорошенький, как мультяшка, со своими длиннющими ресницами и ямочками. Смазливый. Его всё порываются отобрать у нас и распихать по молодёжным каталогам.
У меня счастливый вид. Сам какой-то нескладный хуже, чем в зеркале, и поза вечно неуклюжая, зато вид счастливый. На каждой божьей фотке.
Глава 3. Как The Killers
Люди не всегда понимают, что альбом это навсегда. Там всегда будет значиться твоё имя. Ты должен быть уверен, что он правильный.
Фрэнк Айеро, Mу Chemical RomanceОднажды звонит Том и тихим, скромным голосом сообщает, что нашёл компанию, которая готова подписать с нами контракт на запись альбома.
Однако прежде чем продолжить, я должен кое-что рассказать про Тома.
Том вообще любитель плести небылицы. Причём делает он это с таким невинным видом, будто всё от первого до последнего слова чистейшая правда. Если мы когда-нибудь кого-нибудь случайно убьём и закопаем, то на допрос отправим его. Я уверен, он и детектор лжи обойдёт, такой весь невинный Том со своими честными шоколадными глазами, обезоруживающе встрёпанной макушкой и умилительной ямочкой на подбородке. Хотя я надеюсь, что он просто хороший лжец, потому что если он в самом деле верит в собственные россказни, тогда у парня серьёзные проблемы.
Как-то раз он рассказывает, что его полное имя Том Риддл.
Да брось! я смеюсь, желая от всего сердца, чтобы это было правдой, потому что иначе Ну вы знаете, некоторые шутки хороши, потому что остроумны, а другие от того, что они правда.
Коллеги смотрят на меня с недоумением, не понимая, что за смешинка мне в рот попала.
Ну как в «Гарри Поттере», Вольдеморта так звали, пытаюсь пояснить я.
Трой прикрывает рот рукой и зловеще шепчет:
Тот, кого нельзя называть!
Да нет, Том тоже веселится. Можно! Не Риддл, не как «загадка», а Ридел. Это из немецкого.