Вот как вспоминает те годы сам Антокольский: «Дружа с нею, я понял, что воистину не боги горшки обжигают, что искусство можно делать голыми руками. Я увидел кухню очень одарённого и оригинального поэта и понял, что эта кухня, пожалуй, не лучше моей»28. Лишь спустя годы осознает Павел Григорьевич подлинное величие Марины Цветаевой и личности, и поэта и уж тогда казнит себя за легкомыслие, непрозорливость, нелепое мальчишество.
Павлик Антокольский, в те годы актёр и драматург студии Е.Б. Вахтангова, ввёл в студию и Марину Ивановну, познакомил с режиссёром, с друзьями. Несколько студийцев, как и он, стали завсегдатаями её дома. Вместе проводили время, строили творческие планы. Для студии Вахтангова Цветаева написала несколько пьес, ни одна из которых, однако, не была поставлена. К концу двадцатого года её отношения со студийцами практически прервались.
«Внезапно Марина исчезла с московского горизонта, продолжает Антокольский. В скором времени мы узнали, что она за рубежом»29. Звучит как-то отстранённо и обезличенно (мы вместо я), словно и не было двухлетней «пылкой дружбы». А Цветаева в своей знаменитой «Повести о Сонечке» подробно описала их прощание. И её рассказу веришь больше, потому что она приводит характерные и реалистичные детали. Он прибежал к ней в день отъезда 29 апреля 1922 года. «Но я вам всё-таки скажу, я должен сказать (глубокий глоток) Марина, я бесконечно жалею о каждой минуте этих лет, проведённой не с вами»30. И так и остался на пороге со своим поздним признанием. В дом Марина его не пригласила.
Эту обидную сцену он едва ли забыл просто о ней писать было неловко. И конечно, не забыл их диалога (тоже приведённого в повести):
Павлик, времени уже нет, только одно: если вы меня когда-нибудь хоть чу-точку! любили, разыщите мне мою Сонечку Голлидэй.
Он сдавленным оскорблением голосом:
Обещаю.
Вот это «Обещаю» и угрызения совести, что тогда, в двадцатом, увлекшись своими новыми театральными планами и постановками, студийцы-вахтанговцы (и он в их числе!) оставили её, и привело Антокольского к Марине снова через шесть лет.31
Злого умысла в поступке студийцев, скорее всего, не было. Просто время наступило крайне тяжёлое: шла Гражданская война. В стране разруха. Надо было выживать. На встречи с друзьями не хватало сил. Вот как описывает те годы Антокольский: «я беден, почти нищ, голоден. У меня молодая жена. Она даёт уроки пластики. Ей не во что обуться. Скоро выясняется, что она ждёт ребёнка. Родится дочка, крохотный заморыш. <> Нужны пайки, пайки! Я одновременно преподаю в Воинской части на Разгуляе и в Детдоме на Пречистенке сценическое искусство, в каком-то госпитале рисую плакаты, ещё где-то учу ребят писать стихи, репетирую во II Студии МХТ, а по вечерам шляюсь в Кафе Поэтов. Это начало зимы и весна 1921 года. Бедная дочка наша плачет день и ночь»32
Они увиделись с Мариной снова в 1928 году. Он приехал в Париж на гастроли с театром Вахтангова. «Мне была суждена ещё одна встреча с нею на чужбине, на жизненном перепутье, встреча случайная и короткая»33. Он пишет «случайная», но это неверно. Гастроли шли в знаменитом театре Одеон в центре Парижа, а Цветаева с семьёй жила в Медоне, пригороде, расположенном в девяти километрах. Оказаться там «случайно» невозможно: нужно знать, куда и зачем едешь. Даже в рукописи, хранившейся дома в единственном экземпляре и не предназначавшейся для печати, Антокольский утаил, что сам разыскал Марину, узнав её адрес, скорее всего, от Анастасии Цветаевой, за год до этого навещавшей сестру, боялся, как бы не припомнили ему власти дружбу с «контрреволюционеркой», встречи с «белой эмигранткой». И не за то сажали в стране процветавшего социализма.
Им было что сказать друг другу. Они провели вместе день. Марина подарила ему свою недавно вышедшую книгу стихов «После России». В дарственной надписи есть строка на немецком языке, перевод которой выглядит так: «Прошлое ещё предстоит». Значит, по-доброму вспоминала их дружбу, их диалоги в Борисоглебском, в самом центре «советской якобинской Маратовой Москвы»34, диалоги, в которых ОНИ «правили миром»35. То, что немецкий был её вторым родным языком, усиливало смысл слов: Марина предсказывала встречу в будущем.