Мысли скакали галопом.
Грабитель? Но это размахивание палкой совсем не походило на ограбление. Сумасшедший? Пациент больницы с обострением? Видимо, так.
Послушай, парень
Блондин сделал выпад.
Коряга стукнула по локтю. Сучок впился в кожу, Филип скривился от боли.
Лепси беззлобно проговорил безумец. Лепсия
Дубинка рисовала дугу.
Блондин ковылял к Филипу. По его брюкам растекалось темное пятно.
Филип отпрыгнул, едва не сверзился в подвал часовни. Схватился за металлический остов, предназначавшийся для лебедки. Коряга промелькнула у виска.
«Да что с тобой, парень?»
Я не заразен, сказал блондин. Сжал палку как копье и прицелился.
Филип оттолкнулся, побежал. Ноги путались в плюще, коренья оплетали ноги. Но останавливаться, драться с больным парнем он не намеревался.
«А что, если псих напал на фотографа и оглушил его?»
Следовало позвонить в полицию, хотя бы вызвать неотложку.
У ворот Филип сбавил шаг.
Парень был далеко: немо грозил своей палкой лишайнику, паукам в руинах.
У меня и без тебя достаточно проблем, сплюнул Филип.
И заторопился домой, надеясь успеть выйти к людям до темноты.
2.5Фуникулер деловито взбирался на Петршинский холм.
Заходящее солнце золотило самую известную гору Праги. Здесь, согласно легенде, княгиня Либуше предсказала рождение города. Язычники поклонялись тут идолу Перуна, а Марина Цветаева написала:
Та гора была, как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного.
Ты знаешь о Праге больше, чем гиды. Не пробовал подрабатывать?
Да я так, поскромничал польщенный Корней, путеводители читал.
Пара зеленых вагончиков пересеклась на расходящейся колее. Туристы щелкали зеркалками.
Цветаева опасалась: «Нашу гору застроят дачами, // Палисадниками стеснят». Но наверху мамочки катили коляски, вольный ветер трепал кроны яблонь и груш. В ресторанах пенилось «Крушовице», аромат колбас и запеченного гермелина дразнил рецепторы.
Ты бывал во многих странах? спросила Оксана.
Не очень. В Египте пару раз
Кто не был в Египте!
В Германии, Австрии. Но нигде я не чувствовал себя так комфортно, как тут.
Наверное, я пока не привыкла.
Тянет на родину?
Ужасно.
Меня тоже, признался Корней. Иногда после тяжелого дня думаю все бросить, дома легче же. Но потом общаюсь с людьми, работаю
Мне общения не хватает. Мой чешский je dost patny. Но я учу.
Могу тебя подтянуть. Хотя и я с каждым днем понимаю, насколько скуден мой словарь.
Они болтали, как старые знакомые, гуляя по аллеям розария. Усыпанные красными бутонами лозы оплели шпалеры, украсили крепостную стену. Каменный космонавт дежурил у Штефаниковой обсерватории. Ярусом ниже лежали готовые декорации к фильму о галантной эпохе: резные лавочки, клумбы, локации для светских дам с веерами, кавалеров в чулках и париках.
А знаешь, чего мне еще не хватает? разоткровенничалась Оксана.
Туфель на шпильках?
Она пихнула его кулачком в бок:
Обещал не вспоминать!
Извини. Так чего?
Уличных котов. Я подкармливала всех блохастых дворняг на районе.
Да. Ни котов, ни псов. Зато можно кормить бобров и ондатр.
Адекватная замена.
Они нырнули под арку из роз.
Облаков нет. Корней кивнул на обсерваторию. Полюбуемся Луной?
Давай.
Спутник Земли в телескопе походил на светящийся изнутри шар. Потрескавшийся шар из запачканного минерала. Моря без воды, но с красивыми именами. В девятнадцатом веке шутник-астроном клялся, что видел на поверхности Луны единорогов. Было что-то неуютное в ее каменистой бездушной поверхности, кратерах, бороздах, пятнах, искрах, серебристой паутине на округлом боку.
«Будто череп в небе», подумал Корней.
Он отлип от окуляра и теперь исподтишка рассматривал Оксану. Волосы цвета вороньего крыла острижены у плеч, черты лица резкие, но притягивают взор. Эти четкие линии скул, росчерки бровей, впадинка между крупным с горбинкой носом и пухлыми губами. Худышка, но грудь крупная, аппетитно вырисовывающаяся под цветастым платьем.
Оксана была полной противоположностью Маринке с ее глянцево-фарфоровой внешностью телезвезды.
Как там пусто Оксана поежилась, отворачиваясь от телескопа. Перехватила взгляд Корнея. Светло-карие радужки запомнились ему при первой же встрече. Не понимаю, как можно хотеть стать космонавтом. В космосе так страшно и одиноко.