Со мной разобрались. Теперь ты.
Наоми усмехнулась и взглянула на потолок.
Даже не знаю.
Тебе неделя тут осталась. Как думаешь, ты увезешь отсюда то, за чем приехала? Сол взял бутылку и вновь наполнил бокалы.
Надеюсь, Наоми кивнула и принялась нарезать свою отбивную котлету на маленькие кусочки. Мне кажется, что задача Майера не столько избавить нас от страха, сколько указать нам на то, чего мы хотим на самом деле, а не то, что нам самим кажется самым желанным. Указать нам на то, что страх не позволяет разглядеть. И именно эти истинные желания и стремления и помогут нам противостоять самому страху. «Сталкер» Тарковского чем-то напоминает.
Думаю, ты права.
Знаешь, девушка на мгновение замерла, а потом отложила нож и вилку и прямо посмотрела в глаза Солу. Одиннадцать дней назад я бы не подпустила тебя к себе.
Сол несколько раз медленно кивнул.
Что у тебя?
Наоми пожала плечами и немного помолчала, собираясь с мыслями.
Чувство радости, ответила Наоми спустя пять секунд и вновь посмотрела на потолок. Сол не стал комментировать такой ответ и позволил девушке собраться с мыслями. Позавчера, я хотела послушать их перед сном, Наоми указала рукой на плакат. Предчувствовала, как получу удовольствие от этого получаса. Но так и не включила.
А что случилось?
Наоми помолчала, затем усмехнулась и нацепила на вилку кусочек мяса.
Молодой человек в черном.
Сол молча смотрел на девушку, осмысливая услышанное, и ожидая продолжения рассказа.
Первый раз он приснился мне лет в десять. Лет тридцати, высокий, с длинными черными волосами и черными глазами. Красив до невозможности. Красив настолько, что можно часами смотреть не отрываясь, при этом чувствуя страх от этой красоты. В черных туфлях с острыми носками, черных кожаных штанах, черной шелковой рубашке, черном коротком плаще. Сказал, что нельзя мне быть счастливой. Сказал, что должна сторониться не просто счастья, а даже обычной улыбки. А если не послушаюсь его, то вовек не рассчитаюсь. Сказал, что в долгах я по уши, и что страдать должна, если не хочу узнать, что такое настоящее страдание длиною в вечность. Наоми отправила в рот кусочек отбивной, который продолжала держать на вилке, и когда прожевала, спросила: Тебе, наверное, смешно слышать подобное?
Я услышал слишком мало, чтобы смеяться или плакать.
С тех пор, он снится мне постоянно. Знаешь, его взгляд он впивается в тебя глазами словно тысячей острых иголок. И иголки эти помимо обычной боли еще и морозят душу, просто леденят ее. И голос его тихий и спокойный настолько, что даже не возникает мысли возразить. И смысла нет возражать, потому что знаешь: все, что он скажет правда.
Кто он? спросил Сол.
Не знаю.
Дьявол?
Самое очевидное сравнение. Но я никогда не спрашивала, а он не представлялся.
И он сумел тебя убедить, что ты не имеешь права быть счастливой?
Еще как. Порой мне кажется, что он даже покинул мир моих снов и уже рядом в реальности. По крайней мере, я постоянно ищу его глазами в толпе.
И как?
Пару раз замечала. Он указывал на сверток и тут же скрывался за каким-нибудь ближайшим углом. А во сне он этот сверток разворачивает. Там записаны все мои моменты радости и счастья. И вот он, поглядывая на меня этим леденящим взглядом, зачитывает список моих грехов своим гипнотизирующим голосом, а я в ответ только слезами обливаюсь.
И как часто?
Да сколько захочу, ответила Наоми и поглядела на Сола так, как вероятно смотрел на нее этот незнакомец из ее снов. Посмотрела зловеще, да еще и лукаво улыбнулась. И в ответе ее Сол явно услышал провокацию.
То есть ты признаешь, что сама позволяешь ему управлять тобой? осторожно спросил Сол.
Но ведь он и не врет. Да, это просто детский страх, который я утаила в себе. Страх, который оказался сильнее ребенка. Страх, который сковал разум ребенка и не позволил ему поделиться этим страхом с взрослыми. Страх, который ребенок притащил во взрослую жизнь. Но самое страшное, что признавая абсурдность и иллюзорность этого страха, прекрасно сознавая, что это наивная и глупая ложь, я слышу в этой лжи истину. Вот ты. Знаешь, почему я сказала, что одиннадцать дней назад не подпустила бы тебя к себе?
Догадываюсь.
Наоми сделала большой глоток вина.
Потому что ты умеешь заставить меня смеяться. А я действительно научилась ненавидеть смех. Каждый раз, когда смеюсь, мне кажется, что я совершаю какое-то святотатство. И что мне за него действительно придется дорого заплатить, как и предупреждает мой знакомый красавец. Я уверила себя, что смех это отвратительно и низко.