Их там гораздо больше, чем в мире внешнем, господин Кеин.
Сол усмехнулся.
А другие, которые сейчас вместе со мной находятся в усадьбе? Есть психи среди них?
Я не сплетник и не психиатр, покачал головой Маттео, глядя на Сола в упор. Меня не интересует чужая судьба, и я не стану копаться в чужом грязном белье.
Вы зря так плохо думаете обо мне, Маттео, покачал головой Сол. Я тоже не испытываю страсти к сплетням, не обращаю на них внимания, так как нередко становился их жертвой, и всегда обхожу их стороной. И свидетельством тому мое стремление узнать вас лично.
Откровенность Сола вызвала на лице Маттео еще одно подобие улыбки.
Внешний мир это самый благодатный дар, господин Кеин. И я счастлив каждому рассвету и закату в этом мире. Счастлив просто сознавать себя его частью, счастлив приносить людям пользу. Да, пусть я простой служащий в отдаленной усадьбе, но только здесь я и смогу быть счастливым. Мой собственный мир это проклятье, о котором никому не следует знать, и здесь истинную правду о нем знает только доктор Майер. Могу вам сказать только одну вещь, понимание которой может вам помочь в будущем: тот ад, который я нашел в себе, для меня неотличим от ада всеобщего, от ада религиозного, понимаете меня, господин Кеин? Мой ад и ад для всех это одно и то же. И если вас когда-нибудь постигнет подобная ассоциация горе вам.
Спасибо, я учту.
Маттео кивнул, затем вынул из отверстия между плитой и холодильником большую разделочную доску и бросил ее на пол.
У вас есть дети, господин Кеин? спросил Маттео, снимая со стеллажа топор и ножовку.
Нет. А у вас?
Нет.
А почему вы спросили о детях?
Просто живя здесь практически безвылазно, я почти забыл, как они смеются, как играют, даже как выглядят. Почти забыл, как выглядит жизнь на ее рассвете, как выглядит плодородная почва, которая обязательно взрастит то, что было в нее заброшено.
Маттео бросил на пол топор и ножовку. Топор отскочил к самым ногам Сола, едва не угодив по пальцам.
Никогда не задумывался о подобном. Но вообще, думаю, что вы правы, и хотя бы просто видеть детей необходимо.
Во внешнем мире, пробормотал Маттео, повернувшись к Солу спиной и открыв холодильник.
Сол не был уверен, что правильно расслышал, и не стал комментировать эту фразу.
Мне кажется, что Луиза меня невзлюбила, усмехнулся Сол, не найдя другого варианта для продолжения беседы.
Не надумывайте, господин Кеин, ответил Маттео, закрывая холодильник и кладя на доску две замороженные кости.
Надеюсь, что вы правы. А вам не тяжело работать со столь сложным человеком? бесцеремонно спросил Сол.
Нисколько. Мы с Луизой питаем друг к другу глубокое профессиональное уважение. И она совсем не сложный человек.
Значит, я ее неправильно понял, покачал головой Сол и подтолкнул носком кроссовка топор в сторону разделочной доски.
Может быть, усмехнулся Маттео, поднял топор и провел пальцами по лезвию.
Луиза тут по той же причине, что и вы? догадался Сол.
И нам не приходится закрывать глаза на недостатки в каждом из нас. Мы научились их принимать. Понимаете меня, господин Кеин? Мы с ней в одной упряжке. Уверен, что и в вашем окружении есть такой человек, который если и доставляет вам некоторые неудобства, но вы никогда и не при каких обстоятельствах не сможете от него отказаться, поскольку связаны с ним узами какого-то проклятья, скажем так.
Вы даже не представляете, насколько вы правы, Маттео, медленно произнес Сол и не смог прогнать воспоминание, которое так живо было спровоцировано замечанием Маттео. Воспоминание о ночи в Лондоне, когда опьяненный самой жизнью он лежал в шелковой постели, обставленной цветами, бутылками шампанского и свежими фруктами, а грудь его ласкали золотистые кудри самой прекрасной и желанной девушки на всей планете. Той, которая стала его проклятьем и камнем, неумолимо тянувшим его ко дну. Камнем, который он просто не мог сбросить со своей шеи.
Не судите ее строго, господин Кеин.
Теперь я определенно изменю свое отношение, Маттео, ответил Сол и понял, что больше не хочет продолжать разговор, да и в наблюдении того, как старик будет разделывать кости для собак, не было уже ничего интересного. У Луизы тоже нет детей?
Нет, покачал головой Маттео, и опустился на одно колено. Детишки обошли это место стороной.