До большой реки они добрались за пять дней. По пути пришлось несколько раз останавливаться, чтобы пополнить запасы еды. На берегу Лаций охотился на разноцветных птиц и однажды поймал какое-то странное животное, похожее на свинью с большим носом. Мясо было жёстким, но съедобным, поэтому они особо не голодали.
Когда лодка плавно вошла в течение Ганга, вдалеке показались такие же утлые судёнышки. Они были далеко, но это уже говорило о том, что поселения людей располагались совсем близко. Река Сианг, по которой они плыли до этого, была шире, чем Ганг, в который она впадала.
Так они проплыли мимо нескольких деревень, и возле каждой бывший вождь показывал ему жестами, что надо грести ним. Но Лаций чувствовал, что в таких местах будет небезопасно. Причалив однажды к безлюдному берегу, он попытался нарисовать на песке стены города и ворота, пытаясь объяснить своему странному пленнику, что ему надо, но тот только качал головой и озадаченно бубнил непонятные слова. Отчаявшись, Лаций вздохнул и бросил палку на песок.
Как же тебе ещё сказать, а? Оливка ты переспевшая! Варвар, одно слово расстроенно заключил он, глядя на бронзовое лицо с испуганными глазами. Город мне нужен, город. Ченгши, даа ши2, понимаешь? Нет Цивитас магна3, оливковая твоя голова! Мегали п0ли4! Что, тоже не знаешь? говорил он на разных языках, но всё было тщетно.
Рыбак испуганно мотал головой, но вдруг замер и тихо что-то сказал. Потом повторил громче и осторожно поднял взгляд на Лация.
Оливас тихо сказал он.
Оливас? Оливка! Ха! Где ты это слышал? Где? он схватил его за голое плечо и стал трясти, но тот не понимал. Только когда Лаций отпустил рыбака, тот показал на реку и повторил:
Оливас, затем поднял руку и зажал два пальца. Три других остались торчать. Далее последовали непонятные слова, и Лаций с трудом догадался, что три раза открывать глаза и три раза закрывать означает три дня.
Три дня пробормотал он. Ну что ж, гребём, Оливка! Буду тебя теперь так называть, он показал на себя и сказал: Лаций! потом положил руку на худое плечо рыбака и произнёс: Оливка!
Бывший вождь закивал головой и несколько раз повторил это слово. Несмотря на его внешнюю покорность и полное подчинение, Лаций всё равно не доверял этому человеку. Поэтому ноги у того были постоянно связаны. А ночью он ещё связывал ему руки и привязывал конец верёвки к своей руке.
Деос консервант 0мниа, сед фунис нон н0сет5! повторял он каждый раз и укладывался поудобней, упираясь спиной в борт.
ГЛАВА II. В ПОИСКАХ ЛОДКИ
Стены города появились неожиданно. Они были такими маленькими, что, скорее, напоминали невысокую насыпь, чем серьёзное заграждение. Лаций увидел их первым и долго смотрел вдаль, замечая всё больше и больше следов большого поселения. Сначала показалось много маленьких лодок. Затем стали видны суда побольше, с мачтами и длинными вёслами, торчащими вверх, как копья легионеров. Их было около десятка. За ними виднелся пологий берег и дома. Наконец-то он увидел дома! Лаций радостно вздохнул и улыбнулся.
Оливас, послышался сзади дрожащий голос. Рыбак показывал на город.
Да, Оливка, согласился он. Теперь надо найти там людей лодка ткнулась носом в берег, не доплыв до пристани двести шагов. Пошли, Оливка! Только дай я тебя обвяжу, Лаций привязал верёвку к поясу бывшего вождя и, проверив узел, подтолкнул его в спину. Пошли, пошли!
Ближе к пристани им стали попадаться такие же полуголые и босые люди, как и его пленник. Они с удивлением смотрели на Лация, и, оборачиваясь, негромко переговаривались, кивая в его сторону. Все люди здесь были такими же маленькими, как и рыбаки, к которым вывел его проводник Бобо. Чуть дальше, в городе, стали появляться мужчины в длинных рубашках и обуви.
Лаций спрашивал своего спутника только одно слово «оливка» и показывал то на один, то на другой дом. Но тот отрицательно кивал головой и вёл его дальше. Почти все, кто встречался им на пути, останавливались и провожали его удивлёнными взглядами. Лаций уже начинал испытывать раздражение, когда они, наконец, свернули между домами и вышли к длинным большим навесам, под которыми сидело много людей.
Оливка, кивнул рыбак и посмотрел на них. Лаций подошёл поближе и обратился к людям на своём языке: