Антазира дала мужу яд, чтобы спасти меня, еле слышно произнёс грек.
Что? Жена раджи? не понял Лаций.
Да Она дала ему сок лианы с кровью лягушки. Он не должен был умереть. Это даже не яд! Он должен был заболеть, и всё.
Заболеть? опешил Лаций. Как заболеть? Подожди, но он же мог выздороветь, так? Или я что-то не понимаю?
Нет, не мог. Он бы долго болел. А пока раджа болен, казней нет.
Ага, и Синг продолжал бы сидеть в тюрьме, так?
Да. Раджа не смог бы казнить своего брата. И его слуг вместе с гаремом, уже более уверенно произнёс молодой грек.
Ах, вот оно что! Теперь понятно. Ты боялся, что тебя тоже, да? уточнил он.
Да. Таков обычай. Меня продали в рабство за долги моих родителей, и я тоже был раб раджи Синга.
Подожди, подожди, до Лация, наконец, начало доходить, что между новой женой раджи и Патьей была какая-то связь. Так она, Антазира, что, не любит своего мужа, что ли? Второго? Этого Синга? Он же её не убил. Так? Взял в гарем. Зачем? Он, что, сам её любит? спросил он. Черноволосый грек сокрушённо покачал головой.
Да, любит, опустив голову, через какое-то время тихо добавил он. Она умная и красивая. Таких больше нет.
Ага, теперь понятно. Снова женщина Странно. У него столько жён в гареме. Ну да ладно, это неважно. Получается, старому Сингу повезло? последние слова Лаций произнёс с усмешкой.
Да. Но он об этом не знает. И теперь всё кончено. Мы любим друг друга. Я не могу Это ужасно!
Подожди. А как же дети?
Это не её дети. Они остались от другой жены из гарема умершего брата. Синг их усыновил. После смерти его брата жрецы сказали, что убивать детей нельзя, и он оставил их живыми вместе с Антазирой.
Так что же, у неё совсем нет детей?
Нет. Пока нет. Но она должна родить наследника, иначе её место займёт другая наложница. Она должна родить сына, грустно закончил он.
Как всё похоже хмыкнул Лаций. Всё держится на любви, он хотел добавить, что был о Патье лучшего мнения и считал его отзывчивым и честным человеком, но сдержался. Ну ладно, а что ты собирался делать дальше?
Ничего. Мы хотели бежать. Я договорился с купцами. Они могли спрятать нас на лодках. У них много лодок. Мы бы успели добраться до большой воды. А там и до моего родного города.
Э-эх! Что ж ты молчал?! Если бы чуть раньше О боги, как несправедливо! Почему ты ничего не сказал мне?! искренне возмутился Лаций. Я тебя столько раз спрашивал! Про лодки. Что же ты молчал! Как же так? Да-а протянул он и с досадой покачал головой.
Она сойдёт с ума от горя! Я умру с любовью в сердце! Я люблю её, простонал Патья в приступе отчаянной жалости к самому себе.
Вот зачем ты ходил прощаться с ней! Теперь понятно, не обращая внимания на его жалобы, произнёс Лаций. На какое-то время оба замолчали, и в ночной тишине были слышны только треск и шипение дров в костре. На мокрой земле, прямо у их ног, муравьи пытались перетащить муху через небольшое углубление, но она упала в ямку и им никак не удавалось вытащить её обратно. Взяв камешек, Лаций придавил насекомое сверху, похоронив вместе с ним несколько маленьких трудолюбивых охотников. Потом нахмурился, поднял камень и посмотрел на муху. Ты с ними тут разговаривал, кивнул он в сторону сидевших у другого костра старейшин. Они что-то говорили про реку, которая размывает дорогу, да? Не помнишь точно, что там с этой рекой?
Да, говорили, растерянно поднял на него взгляд Патья. А что?
Куда она ведёт? Я видел, вдоль дороги, туда, к горам. А дальше? Лаций вспомнил узкую долину, по которой они добрались сюда.
К их деревне, потом к горам напряжённо нахмурив лоб, ответил грек.
Других дорог нет?
Нет
Ну-ка спроси их ещё раз. И узнай, сколько людей в деревне!
Патья, всё ещё не понимая, что он задумал, отправился к соседнему костру и задал старейшинам несколько вопросов. Когда он вернулся, Лаций уже рисовал на земле кривые линии, но этот рисунок из кружочков и крестиков был понятен только ему.
Что это? спросил Патья, и Лаций вкратце рассказал ему свой замысел. Нам нужны самые храбрые. Пятьсот человек.
Ты безумец! Даже боги не спасут нас от слонов и солдат падишаха Васудевы. Их слишком много!
Делай, как я сказал. Если в деревне действительно есть пятьсот крестьян, то они нужны нам уже завтра. И их мотыги тоже!