Как-то в конце зимы в очередной раз заболела Зоя и, когда миновал кризис, мама вышла на работу, а девочка осталась с бабушкой Галей. Клава в тот раз была здорова и продолжала ходить в садик. Бабушка Галя с утра сидела над своими цветочками, и Зоя, не отрываясь, долго смотрела, как бабушка ловко выбивает цветы из плотно накрахмаленной ткани специальной формой, потом гладит их паяльником, чтобы лепестки стали вогнутыми, а цветы от этого пышными, как скручивает вместе белую и красную нитки и, наконец, прикрепляет к этой двойной нити два цветка, белый и красный.
Вот наступит первое марта, проговорила бабушка Галя, подарю тебе и Клавочке по мэрцишору.
Ты про эти цветочки говоришь, бабушка? спросила Зоя.
Да, моя хорошая, про эти цветочки.
А почему они мэрцишоры и зачем их дарят?
А вот мы пойдем сейчас в парк к роднику, и он нам споет свою песню. Может, и расскажет про Мэрцишор.
Давай пойдем скорее, бабушка Галя! закричала Зойка, и стала быстро одеваться на улицу.
Родник был им хорошо знаком. Он пробился рядом с мостом, что перекинулся через безымянную речку, и был, пожалуй, самым большим и всегда чистым родником в округе, сюда целый день приходили люди, чтобы набрать чистой воды. Он и сейчас приветливо журчал и позванивал струями, падающими с деревянного желобка в ледяную ложбинку. Зоя спросила:
А как же песенка про Мэрцишор?
А ты слушай внимательно, он уже поет ее.
Зоя даже наклонила голову, чтобы получше слышать песню родника, но он все звенел и звенел, журчал и булькал, а слов было не разобрать.
Бабушка, я не понимаю его слов, он, наверное, поет по-молдавски?
Нет, милая, не по-молдавски, он поет на языке родников, и нужно очень внимательно слушать, чтобы научиться его понимать.
А ты ведь понимаешь его?
Да, когда долго живешь, можешь многому научиться.
Так ты расскажи мне его песню!
А давай я расскажу тебе и Клаве вечером, когда она из садика придет.
Зое очень хотелось настоять на своем, чтобы бабушка рассказала прямо сейчас, и ей одной, но она уже знала бабушкин характер. Бабушка многое разрешала, но в некоторых случаях была непреклонна. И это был один из таких случаев.
Первое упоминание
о Небесном Камне
Зоя и Клава уселись на диване и начали слушать рассказ бабушки Гали. Бабушка вязала что-то воздушное из пушистой голубой шерсти. Монотонно поблескивали стекла ее очков и спицы под неторопливое повествование. Сестры уютно устроились на бабушкином диване, накрывшись теплым клетчатым пледом.
Когда-то давно жила на свете принцесса. Она родилась ровно в полночь и оказалась необыкновенно красивой, а ее лик был светлым, как полная луна, так что назвали ее по имени сестры солнца Иляной Косынзяной. А чтобы их не перепутать, о принцессе говорили «наша Иляна Косынзяна». Была она единственной дочерью королевской четы и росла, окруженная любовью и заботой. Тогда же, только в солнечный полдень, родился мальчик у одной вдовы благородного происхождения, и его назвали Ионикэ. Не было на всем свете девушки, прекраснее Иляны Косынзяны, а у вдовы на самом краю города подрастал Ионикэ, и тоже с каждым днем становился все красивее, за что получил прозвище Ионикэ Фэт-Фрумос, что значит прекрасный юноша.
Дети подрастали, ничего не зная друг о друге, пока не повзрослели. Тогда по обычаю Ионикэ, как знатный юноша, стал при дворе служить пажем прекрасной принцессы и влюбился в нее с первого взгляда.
А она увидела однажды в небе яркую звезду то был Лучафэр. Принцесса влюбилась в холодный свет его лучей и порой всю ночь напролет не могла оторвать своего взгляда от прекрасной звезды. Лучафэр увидел девушку, безмолвно сидевшую у окна, и был пленен ее теплой живой красотой. Всю ночь они не могли наглядеться друг на друга, и вот под утро наша Иляна Косынзяна взмолилась: «О, прекрасный друг мой, спустись ко мне, я не могу без тебя жить».
И Лучафэр скатился с небосклона светлой кометой, и в прекрасном человеческом обличье и светлых одеждах предстал перед влюбленной принцессой. Он умолял ее покинуть землю и стать его звездной супругой, и вместе царить в небесах. Но Иляна испугалась, не хотела она умирать для земли и воцаряться на небе, жалко ей было покидать своих родных и благодатные лесистые холмы своей родины. «Нет», ответила она Лучафэру, и он, скорбя, вознесся вновь на небосклон, тая в свете утренней зари.