И как-то само собой вспомнилось другое, уже полузабытое потрясение. Весной 1986 года сначала произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции, а летом случилось землетрясение, центр которого пришелся на румынские Карпаты. Это было первое в жизни Клавы и Зои землетрясение. Они его, правда, практически не почувствовали, потому что находились в это время в Херсоне, у бабушки, маминой мамы. Собственно, находились мама и Зойка. Клавочка родилась в ночь после землетрясения, и вряд ли ее воспоминания могут быть полезными. В Кишиневе был тогда только Клаус и, проснувшись ночью от сильного толчка, решил, что началась война. Первое, что он сделал, это нашел военный билет, а потом уже попытался выйти из квартиры. Это не сразу удалось, потому от подземного толчка заклинило входную дверь. Да, такое впечатление, что взрослым войны сильно не хватает, спят и во сне видят. Так думала, во всяком случае, домовая Луша, справедливо не причисляя себя ко взрослым и, вообще, к людям.
Второй раз трясти начало среди бела дня несколькими годами позднее. Ёлка мыла Клавочке руки, и тут дом колыхнуло. Зазвенели стеклянные подвески на люстре и рюмки в горке9, попадали цветочные горшки с полок на стене. Ёлка, схватив Клаву с намыленными ручками, выскочила из дома, не закрыв кран и не захлопнув двери. Благо, что жили на первом этаже. Земля волнами ходила под ногами, и было страшно до дурноты оттого, что самое надежное на свете, земля, сейчас так подводит. Зоя гуляла на улице с подружками и прибежала к маме и сестре, как только начались толчки.
Это землетрясение не было разрушительным, пострадали разве что самые старые постройки и никто из людей. Но боялись потом долго, некоторые даже ночевали во дворе, на раскладушках и в палатках. Ёлке потом примерно месяц чудился звон стеклянных подвесок люстры. Причем, где угодно и очень явственно. В это время ее начинало плавно качать из стороны в сторону. Тогда нужно было посмотреть вверх и убедиться, что люстра неподвижна или никакой люстры вовсе нет, но звон продолжался Тогда Ёлка стискивала свои руки и сжимала зубы, чтобы не поддаться панике. Это помогало и вскоре все прошло. Это второе землетрясение было за пару лет до Войны.
Все прошло и продолжало проходить. Однажды Зоя и Клава с бабушкой Галей пришли на родник возле моста и увидели, что он почти иссяк. Он издавал еле слышный лепет, и даже бабушка Галя едва разобрала, что он шептал. «Я ухожу Ищите Небесный Камень, клад ищите ключ к нему ключ»
Клава громко заплакала, и у Зои из глаз пролились щедрые слезы.
Бабушка, он умирает? плакала Клава.
Нет, милая, он только уходит в землю, а там родится снова куда-нибудь еще. Люди землю потревожили, кровь на ней пролили безвинную, вот земля и гневается. И вы уходите, уезжайте, куда судьба покажет. Ищите Камень Небесный, счастье свое. Здесь его теперь нет.
Бабушка сильно одряхлела за последнее время, голова ее дрожала, а бледно-голубые глаза уже мало что видели, даже сквозь очки. Но видели далеко.
Судьба пришла со звонком из далекой России. Папу Клауса звали работать в молодой волжский город, звал старый друг. Ёлка с Клаусом и полдня не просомневались, что им делать. А почему бы не пожить еще и в России? Конечно, трудно будет отвыкать, а потом снова привыкать Они не знали, что дети уже оплакали расставание с родными местами. Ночью Ёлка все-таки посоветовалась с Лушей.
Луша, мы решили переехать далеко отсюда. Ты с нами?
Ну, ты меня удивляешь, подруга. Куда же я без вас? Я же не кошка, чтобы оставаться на пепелище. Мне важнее человек, гордо добавила домовая.
Глава вторая
В Амазонию!
Так семья вскоре очутилась в далекой Амазонии10, близ древних Девьих11 гор, в городе Тольятти.
Жизнь семьи здесь оказалась вполне суровой, под стать древнему названию этих мест. Вдалеке от друзей долго привыкали к новым местам дети, а взрослые просто зарабатывали на жизнь, не гнушаясь продажей на вещевых рынках кое-чего из нажитого имущества. Впрочем, этот трудный период сравнительно быстро перешел во вполне благополучную и обеспеченную жизнь.
Ни войн, ни землетрясений здесь как будто не предвиделось, вроде можно было вернуться в прежнюю счастливую жизнь. Но что прошло, то прошло, и даже дети не вспоминали еще долго о чудесном камне и Лебедином Рыцаре. Иные истории на время вошли в их жизнь. И их тоже рассказала Ёлка, настаивая на том, что и они имеют самое прямое отношение ко всем предыдущим и, тем более, последующим событиям. Потому что Небесный Камень был в это время где-то далеко и глубоко, а, может, и под самым носом, но никто, даже маленькая Клава, его уже не встречали. Даже Луша появлялась все реже, или маме самой было не до нее. Такой жизнью могли бы быть довольны абсолютно все трезво мыслящие реалисты, которые радуются, что люди, наконец, опускаются с небес на землю. Да и кто стал бы отрицать, что земные радости тоже на свой лад очень недурны?