Корреспондент этой паршивой газетенки ко мне приходил, сказала, помолчав. Справки наводил, вынюхивал. Я-то, наивная душа, к нему по-доброму отнеслась. Еще и рада была поболтать, отдохнуть от дел. Он Савелием назвался. Совсем мальчишка, тощий такой, бледненький, в очочках, сутулится, а все туда же Я его даже пожалела вот, думаю, какой убогий. Блинами угостила. Откуда мне было знать, что он такую подлость выкинет Мне уже двое моих дачников позвонили, сказали, что не приедут. Журналюгам бы только слухи пустые распустить, а нам страдай!
Марк сочувственно вздохнул и, пальцем выбив из пачки темную сигариллу, закурил.
У нас тут знаете какие места? Заповедные! Река красота! Черника, грибы все экологически чистое. Утром выйдешь тишина, на траве роса, а если дождик прошел в небе радуга. Вот какие места! Прошлым летом москвичи дрались, чтобы комнатку у меня снять, на все лето детей своих засылали. А сейчас боятся, видите ли. Как маленькие, честное слово!
Значит, все, что написано, неправда? осторожно поинтересовался Марк. Ни убийства здесь не было, ни сорока человек, что ушли в лес навсегда?
Глупости! фыркнула Марья Петровна. Убийство было, никто не спорит. Федька Губкин перепил и грохнул жену свою. Таньку. Подруга моя была, между прочим, знали друг друга с пеленок. Глаза тетки увлажнились. И я ей всегда говорила, что надо держаться подальше от алкаша. А тот напился и порешил Таньку. Да еще так страшно топором.
А сорок человек? немного разочарованно спросил Марк.
Черт его знает, на что он рассчитывал. Может быть, почти исчезнувшая тень Вериного следа подзадорила его фантазию, а может быть, все дело было лишь в самом страшном из человеческих чувств оскорбленном самолюбии, и он предпочел бы узнать, что Вера пропала без вести при странных обстоятельствах, а не банально бросила его.
Да какие там сорок человек, тьфу на вас! Марья Петровна и правда смачно сплюнула себе под ноги. В прошлом году лесник наш, Борька, заблудился и сгинул. Вот его и не нашли. Но тот сердечник был, пять инфарктов, на ладан дышал. Все-таки семьдесят лет! Ему врач велел носа за ворота не высовывать. Сказал: физическая нагрузка в разумных пределах, десять шагов вправо, десять влево. А Борис на весь день уходил, за десятки километров, иногда с палаткой. Вот и нарвался. Искали, конечно. Но там такие глухие чащи все без толку. Уже и косточки, наверное, сгнили. Баба вытерла глаза краешком ветхого передника.
И все? Марк в очередной раз почти с восхищением удивился невероятной беспринципности газетчиков. Больше никто никогда не пропадал?
Взгляд Марьи Петровны беспокойно заметался по двору и остановился, только нащупав безопасную опору, а именно наполненный темной колодезной водой ржавый бак.
Все это глупости, вдруг неожиданно глухим голосом сказала тетка. Ну, погибла тут у нас одна прошмандовка. Гуляла со всей деревней, истаскалась вся. Такой туда и дорога. Но и ее туда же очкарик приплел. А на самом деле ничего странного нет
И как она погибла?
А хрен ее знает! прищурилась Марья Петровна. А потом с пугающим равнодушием предположила: Наверное, утопил кто. Тут такие страсти кипели!
То есть тела не нашли? понял Марк.
И Марье Петровне пришлось подтвердить: не нашли. Так же нехотя она рассказала и о компании заезжих туристов-пьяниц, которые устроили в лесу пикник, и больше их никто не видел. История сопровождалась излюбленной присказкой: мол, ничего странного, туда им и дорога, и вообще, может, парни с девчонками просто тихонько уехали восвояси.
Марк понял, что его собеседница обычная кумушка, охочая до художественного словесного бисероплетения, банальная сплетница. И если Марья Петровна и в самом деле обиделась на скандального журналиста, то только потому, что тот ее имя не упомянул в статье. Сплетницы такого типа иногда оказываются очень тщеславными. Он понимал, что самым лучшим решением было бы сейчас с ней распрощаться, отвезти Вику на живописный берег реки, съесть привезенные сэндвичи, выпить красное вино, вернуться домой и приступить к плану по скоропалительному выдворению надоевшей подруги из своей жизни. Но что-то мешало ему уйти. Нет, не объективная причина, а скорее некое шестое чувство.
Не прошло и пяти минут, как выяснилось, что оно не подвело.
Раздули непонятно что из бытовухи привычно бубнила Марья Петровна. Да у нас половина деревни с ума сходит. Видимо, гордиться больше нечем, вот и придумали, что живут в опасном месте. Такое рассказывают уши вянут!