Он мучительно застонал и коленом раздвинул ее бедра шире, провел рукой между ними — его рука скользнула между складками ее плоти, что мучительно-сладко отозвалось в ее теле.
— О, Эсме! — Это прозвучало почти как раскаяние. — Какое прекрасное, чувственное создание.
Положив руки на внутреннюю поверхность ее бедер, он развел их шире, затем наклонил голову и коснулся ее языком.
— Ах! — вскрикнула она, потому что наслаждение было так велико, что она не могла удержаться от крика.
— Расслабь ноги, любовь моя. Откройся для меня, Эсме. Позволь мне сделать тебе приятное.
«Позволь мне сделать тебе приятное».
Она сжималась под его прикосновениями. Боже! Он может, она инстинктивно чувствовала это. Но что это будет? Его руки жестко давили на внутреннюю поверхность ее бедер, пока она не распростерлась безвольно на постели, затем большими пальцами он раздвинул ее плоть. Его язык скользнул внутрь, во влажную глубину, усиливая ее желание, пока не коснулся самого потаенного, и все ее тело начало содрогаться. Все же это было мучительно — наслаждаться легкими короткими движениями его языка, а затем долгими, томительными поглаживаниями. Эсме била дрожь, она растворилась в новых ощущениях.
Когда осознание происходящего вернулось к ней, она увидела, что Аласдэр стоит на коленях. Она прерывисто вздохнула, увидев, какой большой была его напряженная плоть. Он поднял голову и рывком отбросил со лба закрывавшие глаза тяжелые золотые волосы. Теперь его горящие глаза смотрели прямо на нее, а рукой он водил по своей невероятно длинной плоти, обхватив ее. Эсме с трудом проглотила комок в горле и протянула к нему руки в зовущем жесте. Но он опустился рядом с ней. Утомленная и непонимающая, она повернулась на бок лицом к нему. Он должен что-то делать, а не просто смотреть ей в глаза, смутно думалось ей, но что?
— Аласдэр, я… я хочу…
— Ш-ш, любовь моя, — шепнул он, прикладывая палец к ее губам. — Я знаю, чего ты хочешь. — Он придвинулся ближе, опрокинул ее на спину и накрыл своим телом.
Вот оно. Наступил момент, которого каждая женщина и жаждет, и боится. Но он против ожидания не вошел в нее. Он снова поцеловал ее, царапая лицо щетиной; его ноздри широко раздувались, дыхание участилось, сделалось неровным.
— Возьми его, — простонал он, как если бы слова выходили из глубины его тела. — Эсме, возьми его. — Он почти грубо взял ее руку и направил, куда хотел.
Эсме сделала то, что он просил, просунув руку между их телами. Он был гладкий, но твердый и теплый, и он пульсировал. Она попробовала погладить его так, как это делал он, проводя крепко сжатыми пальцами по всей его длине. Аласдэр приподнялся на локте и задрожал.
— Еще, — выдохнул он, глаза у него были закрыты. Эсме повиновалась, удивляясь, что его тело оказалось не в его власти. Он задрожал, а потом снова накрыл ее рот своим и стал неистово целовать ее. Эсме внезапно ощутила свою власть над ним, свою способность давать ему наслаждение. Длинные изящные пальцы Аласдэра сомкнулись поверх ее пальцев, побуждая ее совершать движения вдоль его горячей плоти, а его язык глубоко проник в ее рот. Она снова и снова повторяла одни и те же движения, чувствуя его пальцы на своих, его язык обвивался вокруг ее языка, его тело содрогалось все сильнее, пока наконец он с глухим стоном не оторвал от нее свой рот. Она еще раз провела рукой вдоль его плоти, и его прекрасное тело откинулось назад, рот открылся в молчаливом торжествующем крике. Эсме ощущала, как снова и снова содрогалась его плоть, пока теплое влажное семя не изверглось на ее живот.
Аласдэр недолго оставался умиротворенным. Он позволил себе около часа подремать, обняв Эсме, потом заворочался — чувство вины и беспокойство овладели им. Он неохотно оторвался от ее теплого тела и возвратился с влажным полотенцем, взятым с умывальника.
Эсме открыла глаза и застыла.
— Сорча?..