Она смотрела на меня, широко распахнув глаза, как будто я ее испугал. Честно говоря, этого я и добивался.
Мистер Атертон!
Да, мисс Линдон?
Как это на вас не похоже.
Создается ощущение, что мы только-только знакомимся с друг с другом.
Она продолжала смотреть на меня своими большими глазами и взгляд их, признаюсь честно, я выносил с трудом. Неожиданно ее лицо озарилось улыбкой и мне она пришлась не по душе.
Не после всех этих лет, да, всех этих лет! Я знаю вас и, пусть и смею признать, что вы небезупречны, полагаю, искренности вам не занимать.
Она вела себя со мной как сестра старшая сестра. Возможно, я задел ее за живое. Но тут подошел Хартридж требовать своего танца, что давало мне возможность удалиться, не растеряв остатки гордости. Он не торопился и стоял перед нами, засунув, как обычно, большие пальцы в карманы жилета.
По-моему, мисс Линдон, этот танец обещан мне.
Она подтвердила его заявление кивком и поднялась, взяв его под руку. Я встал и ушел, не проронив ни слова. Пересекая зал, я столкнулся с Перси Вудвиллем. Он привычно суетился и озирался, будто забыл, где оставил Кохинур[5], и теперь судорожно искал, куда тот запропастился. Заметив, кто перед ним, Перси поймал меня за рукав.
Атертон, ты мисс Линдон не видел?
Видел.
Да ладно!.. Видел?.. Господи!.. Где? Я с ног сбился, ее разыскивая, разве что на чердак и в подвал не заглядывал впрочем, туда-то я уже и собирался. Это ведь наш танец.
В таком случае, знай, она дала тебе отставку.
Нет!.. Это невозможно! Рот его открылся буквой О, глаза тоже округлились, отчего монокль шлепнулся на манишку. Наверное, я все перепутал. По правде сказать, у меня в книжке мешанина, а не спи сок. Она оставила за мной то ли прошлый танец, то ли этот, то ли следующий, хоть убей, не вспомню. Глянь-ка, что там, парень ты что надо, помоги разобраться, какой у меня с ней танец.
Я «глянул» было сложно не сделать этого, ибо свою бальную книжку он держал прямо перед моим носом, да так, что и глаза не перевести. Иногда бальные книжки кавалеров напоминают упражнение в импрессионистской технике, но у Перси список танцев напоминал записки сумасшедшего. Бумага была исчеркана иероглифами, а что они означают и как вообще попали сюда, сказать я не мог не я же это писал! Каша в голове Вудвилля успела стать притчей во языцех.
Сожалею, дорогой Перси, но клинопись не мой конек. Если сомневаешься, когда твой танец, лучше спроси у самой леди ей это должно польстить.
Оставив его путаться дальше, я отправился на поиски своего пальто: я задыхался и мечтал выйти на улицу; что до бала, то в тот момент мне меньше всего хотелось танцевать. По пути к гардеробной я задержался. Меня остановила Дора Грейлинг:
Вы забыли, что сейчас наш танец?
Я забыл про это начисто. И был не рад напоминанию. Правда, пока я смотрел в ее красивые серые глаза и на мягкие черты нежного личика, почувствовал, что заслужил знатную порку. Она ангел лучше не найти! но теперь мне было не до ангелов. Имей я малейшую возможность не танцевать ни с Дорой Грейлинг, ни с одной другой женщиной в мире, я бы предпочел ей воспользоваться Вот так я стал невежей и обманщиком:
Вы должны меня простить, мисс Грейлинг, но мне нездоровится Не думаю, что смогу танцевать сегодня Доброй ночи.
Глава 11. Полночное происшествие
Погода в тот час была созвучна моему настроению: черт знает что творилось в душе, черт знает что творилось на улице. Леденящий северо-восточный ветер, игравший в догонялки с потоками ослепляющего ливня, попытался пронзить меня до костей. В такую ночь собак во двор не выгоняют, что уж говорить об извозчиках: мне ничего иного не оставалось, разве только прогуляться пешком.
Так я и сделал.
Я спускался по Парк-лейн, сопровождаемый дождем и ветром а еще мыслями о Доре Грейлинг. Какой же я грубиян был и есть! Хотел бы я знать, существует ли на свете поступок более дурного вкуса, чем пригласить леди на танец, а затем бросить ее, ведь если таковой найдется, то его просто необходимо внести в протокол. Посмей хоть кто-то из моих знакомых позволить себе подобное тяжкое преступление, я бы его заколол. Я пожалел, что никто не попытался наказать меня: хотел бы я видеть, как это будет.
Во всем была виновата Марджори во всем! в бедах прошлых, настоящих и будущих. Я знал эту девчонку, когда она еще носила чепчики сам я в тот период нашего знакомства только-только успел их снять; потом она перешла на шапочки, а затем настал черед шляпок. И все это время знаете, я уже почти успел убедить себя в этом, все это время я любил ее. Если я об этом никогда не упоминал, то только потому, что страдал от своей привязанности, «как червь, таящийся в бутоне» или как там у того парня[6].