Женски-материнская логика Творчества (ЖМЛТ) основной вариант Живой метаформальной логики творчества, полагающих Жизнь и Женщину в качестве исходно-основных аксиом-категорий (См.: К.И.Шилин. Женски-материнская логика Творчества).
Многомерность женской логики творчества обусловлена тем, что женщина-мать живет = творит не своей жизнью, а жизнью своего ребенка-творения, живя = творит и своей жизнью тоже, да еще и в рамках всеобщей Жизни, в самосозидании которой участвует и женщина, Это особенно характерно для интеллигенции.
Постоянство непостоянства-изменчивости женщины, как и жизни в целом. Но эти три мира постоянно-изменчивой жизни, творимой Женщиной, творящей ее и ее собственной ныне разрушаются четвертым миром постоянно меняющейся техники, навязывающей свою, предметизирующую, дисгармонирующее-мертвящую логику американского вестерна, и как бы «говорящая устами» героев повести «Тарас Бульба», понимаемую современным литературоведением при явном игнорировании Экофильной сути повести. Вот как проявляется оно в словах Андрия, которым руководит, как ни странно, отнюдь не Жизнь (не Любовь, не Живая природа), а неуемная страсть, что исключает Гармонию Жизни
«Царица! вскрикнул Андрий, полный и сердечных, и душевных, и всяких избытков. Что тебе нужно? чего ты хочешь? прикажи мне! Задай мне службу самую невозможную, какая только есть на свете, я побегу исполнять ее! Скажи мне сделать то, чего не в силах сделать ни один человек, я сделаю, я погублю себя. Погублю, погублю! и погубить себя для тебя, клянусь святым крестом, мне так сладко но не в силах сказать того! У меня три хутора, половина табунов отцовских мои, все, что принесла отцу мать моя, что даже от него скрывает она, все мое. Такого ни у кого нет теперь у козаков наших оружия, как у меня: за одну рукоять моей сабли дают мне лучший табун и три тысячи овец» (Там же.)
Любовь Андрия к паночке изначально суицидна, убийственна по своей сути, потому что ориентирована не на Жизнь и сотворение Жизни, а на смерть. В этом коротком монологе, сам того, возможно, не осознавая, он предсказывает свою собственную гибель: «я погублю себя. Погублю, погублю! и погубить себя для тебя, клянусь святым крестом, мне так сладко " (Там же).
И, действительно, его слова оказываются пророческими. Все, казалось бы, лучшие человеческие устремления, все высокие побуждения души он измеряет, по сути, личными интересами. Отнюдь не любовь движет им, а тёмная страсть поглощает его сердце.
Любовь главное, смысл и средство, способствующие пробуждению творческого духа в человеке. Такая Любовь во многих мифологиях рассматривается как творческая сила, как активное начало (ср. в древнеиндийской мифологии Кама, Любовь одна из первичных космических сил), как человеческое добросердечие, доброта, как проявление духовного единения между людьми. Высшее проявление Любовь жертвенная, в христианстве именуемая агапе. Она возвышает-одухотворяет человека, наполняя его внутренним светом (Г. Зубко).
Но еще более всеобъемлющим, ходя подчас и неосознаваемым явлением, становится для нас Любовь к Жизни.
Любовь к Жизни (ЛкЖ) изначально-сущностно-Жизнеутверждающее Творческое Начало-в-человеке, обеспечивающее сохранение и поступательное развитие Жизни на Земле. Это общая аксиома, отрицаемая, однако, системообразующим античным принципом: «Жизнь = борьба», что резко ограничивает, но не снимает Любовь-к-Жизни; последнее уходит в глубь, в подоснование, предбазис, ныне возрождаемый во всей своей глубинно-подлинной фундаментальности.
«Любовь побеждает смерть» слова И. Сталина о сказке М. Горького «Девушка и смерть». Переосмыслим слова Сталина, наполнив их Экофильным смыслом: «Любовь-к-Жизни Природы победит смерть», которую несет всей Жизни-в-целом Аристотелева цивилизация.Некорректную оценку цитируют без комментариев; а они напрашиваются: противопоставление тем «грешит», что в этих творениях разных жанров говорится о разной Любви: Великий поэт Гёте говорит о Высокой Любви к Творчеству Жизни, а Горький тоже поэтично говорит о земной, хотя и вполне достойной любви (См. с. 167).