Фигасе! протянул Маленький Бло и закашлялся дымком передержанного шашлыка. Попискивая тоненько, он попытался аккуратно оторвать лапы от раскалённой железяки, а когда оторвал, оставив на флюгере лохмотья кожи, подумал, что это справедливо: наказание вполне соответствует содеянному, ибо «брать у брата единокровного предосудительно, похищающего ждёт кара неминуемая, а наказание соразмерное!» так записано в «Кодексе правил», и помнить об этом следовало, а он Он возгордился!
Старательно дуя на израненные лапы, шуршик шествовал по рёбрам крыш королевского за́мка и сокрушался: как же он сразу не сообразил, что в книге написано недоброе?! Как он мог так опростокукузиться? Он же не «отщепенец» какой-нибудь! Он шуршик по крови! Дикая кость! И так вляпаться, пупындрик растудыт! Самому, своими собственными лапами запустить чудовищный моховик, именуемый «Великой Мглой», остановить которую одному уже не удастся.
Впрочем, справедливо заключил он, ты хотел этого, ты получил! Жуй теперь, не обляпайся!
Это означило одно: понадобятся союзники, и искать их придётся самому, а значит, раз за разом нарушать «Кодекс». По случаю или нет, но из закромов памяти просеялись вдруг слова Толстины́ Глоба, сказанные однажды: «Взялся за нож, не говори, что в дело негож» В то утро он стоял за столом, отполированным многотысячными готовками до блеска, и лучи весеннего солнца, разбиваясь о зеркальную гладь его любимого кинжала, как-то особенно празднично метались по сводам кухни разноцветными бликами, подобно маленьким феечкам, танцующим на рассвете свою излюбленную тарантеллу. Мастерски орудуя сверхострым лезвием, он стремительно разделывал тушку жирненького карпа довольно внушительных размеров. Нарезав рыбину аккуратными ломтиками, поварских дел гений победоносно воткнул тесак в разделочную доску, всем своим видом демонстрируя, как, мол, нужно владеть не только вилкой и ложкой, после чего и была произнесена сакраментальная фраза, столь вовремя пришедшая на ум дерзкому аферисту! И вот теперь, вспомнив это, Маленький Бло рассудительно покачал головой, соглашаясь с очевидным: дать отступного, уйти в тень, сделать вид, что он не при чём не выйдет! Его ум и амбиции захотели сыграть с судьбой в орлянку, и та оскалилась ему исчадием тьмы, оставив на лапах «чёрную метку», а стало быть, хочет он того или нет, но ни ему, ни ушастым собратьям, отвертеться не удастся Мысль придётся оттачивать, шаг выверять, а шпагу держать вострой, дабы уха заварилась наваристая, и дело всуе не накрылось медным тазом.
Как говорится, шутки кончились. Шуршик допрыгался
глава 4
ВЗЯЛСЯ ЗА НОЖ, НЕ ГОВОРИ, ЧТО В ДЕЛО НЕГОЖ
Для Тихого Тука эта ночь выдалась особенно длинной
Насытившись пшеничным зерном, щедро отсыпанным Толстино́й Глобом, Чернушка сидела на подоконнике, наслаждаясь дуновением лёгкого ночного ветерка. Тихоня неспешно изучал переплёты книг, путешествуя вдоль бесконечных полок, скрывающихся высоко под сводами библиотечной залы, в поисках чего-нибудь свеженького, дабы укрепить ум и отточить гибкость мысли. Луна заливала призрачным сиянием дремлющий после праведных трудов мир, и сверчки стрекотали размеренно, погружая суету в марево безмятежного сна когда звёздное небо с сухим треском расколола молния.
Чернушка вытянула шею и беспокойно привстала на подоконнике. Сверчки испуганно смолкли, любитель же печатного слова, в мгновение ока оказавшись у раскрытого окна, весь обратился в одно большое ухо и вездесущий глаз. Небо было чистое, ни облачка, ни тучки, ничего, что могло бы являться предвестником грозы только воздух наполнился электричеством, отчего шуршик тут же вспух, превратившись в наэлектризованный меховой шарик. Даже пернатая подруга удивлённо квохтнула, не понимая, что происходит с её господином.
Молния, порвавшая чистое небо, очень не понравилась любителю древней словестности и, приложив коготь ко рту, он показал насторожившейся птичке, чтоб вела себя осмотрительнее. Курочка тут же приосанилась, сверкая боевым, готовым ко всему, взглядом. Ещё пару секунд шуршик что-то прикидывал, затем сунул соратницу подмышку и, неуклюже переставляя ноги, спешно покинул читальню, чтобы затем бесшумно пробраться к спальным апартаментам. Там он медленно приоткрыл дверь, отозвавшуюся протяжным стоном, и заглянул внутрь. Неве́ра Лум, Крошка Пэк и Толстина́ Глоб, абсолютно безучастные к происходящему, мирно спали, превратившись в меховые пуфики. Электрические всполохи, то и дело пробегающие по кромке шерсти, отрываясь, улетали в ночь, щекоча довольные морды, которые только утраивали храп. Большой Бло отсутствовал, но это было не удивительно: он предпочитал сырые, подвальные помещения, спуститься куда было делом не из лёгких, а уж отыскать вожака стаи и вовсе пупок надорвёшь. Зато можно было не бояться, что вдруг наэлектризуешься. Посему поведение Большого Бло было более чем логично и не менее уместно.