И тогда красноречие порвало шуршиков. Они наперебой стали рассказывать, в какие приключения им довелось нынче вляпаться: как с утра бесцельно слонялись по округе в поисках темы для посевов страха среди поселенцев тумками не блещущих, как, совершенно отчаявшись, завидели телегу одинокую с хозяином-ротозеем, и как ловко реквизировали добро раззявы вместе с лошадью масти белой и грацией пород чистокровных, а ездок беспечный даже бровью не повёл так ловко они всё устроили! И тогда, мол, на радостях, уговорили младшего брата задвинуть старшему знатную тему, про взращивание зла в сердцах человековских
А что тут такого?! ревел Толстина́ Глоб. Человеки же выращивают вино из винограда!
Вот-вот! кивал Неве́ра Лум. Ну, если ты не приемлешь мысль категорически, так и скажи!
А он как рассвирепел! зашёлся в негодовании Крошка Пэк. Только мы Маленького Бло и видели!
Что с Маленьким Бло? нахмурился Тук.
И тут шуршики как-то разом стихли, виновато потупив глазки. Услышав грозный вопрос хозяина, Чернушка взлетела на стол и, хлопнув крыльями, насупилась столь сурово, от чего ершистая братия, позабывшая было в приступе возмущения о новой подружке любителя беллетристики7, даже ойкнула, оттопырившись шерстью.
О! Да ты не один, облизнулся Глоб.
С суповым набором в дом, будет славненький приём оскалился Лум алчно.
Пэк же и вовсе зашёлся слюной, гипнотически взирая на потенциальный обед:
Славная выйдет «коко́шка»8
От подобных речей несушка набычилась ещё более и надвинулась на Кроху с видом столь угрожающим, что тот поник ушами и оторопело попятился. Такой прыти от обеда с ножками он совершенно не ожидал!
Ты чего это?! Чёй-то ты! Чего я такого сказал-то?! Ты чего?!!!
Ко-ок! грозно дёргала головой птичка, готовая кинуться в драку, а затем так смачно стукнула клювом по дубовому столу, что тот дал трещину.
Остальные шуршики тоже шарахнулись, не желая связываться со столь неуравновешенным суповым набором, при этом косясь на Тука с немым вопросом, как ему только в голову пришло, притащить в логово столь неадекватную дичь?!
Чернушку не трогать! пригрозил Тихоня за спиной отважной сподвижницы, ибо в этот вечер имел на это полное право: он единственный, кто не наделал глупостей!
И шуршики немедленно закивали, соглашаясь с очевидным: с этими двумя неадекватами лучше не спорить!
Так что приключилось с Маленьким Бло? повторил свой вопрос истребитель разбойников.
Кок! поддержала Чернушка, и добавила бы: «Отвечать!». Но, увы, это было выше её способностей.
С опаской посматривая на пернатую тварь, рыжая братия неуверенно приблизилась к Туку, и Крошка Пэк таинственно прошептал:
Он изгнан
В ту же секунду где-то глубоко в подвалах замка прокатился страшный рёв, полный негодования и ярости, от чего зверьки попрыгали на свои места и принялись спешно поглощать приготовленный Глобом ужин. Мухи, недовольные эдакой прытью, разлетелись, гневно жужжа и расшибая тушки о витражи. Только Пэк, не донеся до рта вилку с ароматным куском мяса, медленно сдвинул к Тихоне утайку с сердцем и добавил шёпотом:
Сходи, покажи Большому Бло свою добычу. Нас он вряд ли захочет видеть
* * *Вечерело. Осторожно вынув из мешочка пульсирующее разбойничье сердце, Тихий Тук поместил его в золочёную воронку. Толстина́ Глоб добавил несколько капель пурпурного красителя, затем величественно взмахнул лапой и, приняв эстафету с видом чрезвычайно важным, Крошка Пэк нажал рычаг хитроумного механизма, который, гулко загрохотав, медленно вдавил добычу в самую сердцевину сосуда. Неве́ра Лум принялся на распев читать заклинание из «Книги магии и волшебства», от чего на длинном змеевичке стали проступать светящиеся письмена на древнем, практически забытом языке предтеч:
Дестрамус пюписдрасимус!
Ренгибус шарбабиусус.
Грымздису отыздисукус,
Сварлимусус сонявличиускус.
Читая замысловатый текст, Лум всё более и более погружался в священный транс полного отречения от всего сущего, отчего зрачки его побелели, а лёгкая лихорадка всколыхнула мощное тело зверя тонкими вибрациями причастности к таинственным, потусторонним материям, о коих не имели представления даже самые продвинутые умы прошлого. Шуршики с тревогой посматривали на собрата, ибо никто не хотел браться за чтение древних словес, слишком уж они были мудрёные и действие производили пугающее! Только Неве́ра, увлечённый загадочным сочетанием букв, совершенно невдавающийся в смыслы, как зачарованный, раз за разом пускался в опасное предприятие, декламируя древнее знание. Что происходило с ним в такие минуты, объяснить впоследствии он не мог, так как по прошествии сего таинства абсолютно ничего не помнил и был чист разумом, аки лесной родник.