Только вот
Ну, ты же брат увесисто вдавил Глоб в сознание колеблющегося собрата тему крутости дерзкого помысла.
Вот-вот, закинь мыслю́! сбившись на прозу, закивал Лум. Ну, что он тебе сделает? Ты же брат!
Попробую, выдохнул шуршик, решительно махнув лапой.
и был не прав!
В ту же ночь Большой Бло вышвырнул младшего брата из логова!
Раздавленные суровым негодованием чёрного гиганта, Глоб, Лум и Пэк лишь растерянно развели лапами и, пожав плечами, захлопнули древние ворота за́мка. Звучно лязгнул засов, ставя очередную печальную точку в биографии дерзкого воина, и без того полную крутых поворотов, стремительных падений и многолетних тяжелейших восхождений из немилости в милость.
Сплюнув заскрежетавший на зубах песок, шуршик сел, потирая ушибленное плечо, да глядя на усмехающиеся звёзды. В небе висела большая Луна, холодная и безучастная. Сложив лапы на коленях, ушастый изгнанник даже подумал о возможной закономерности некоторых событий с фазами полнолуния, затем стянул мордочку в принимаемое решение и сказал просто, как говорят все герои перед всеми основными событиями во всевозможных книгах о разнообразных приключениях:
Ничего, ещё посмотрим, у кого коготок крепче.
глава 2
ПРОРОЧЕСТВА СУЩЕСТВУЮТ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ИМИ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ
Подойдя к дверям обеденной залы, где вечерами Толстина́ Глоб баловал стаю кулинарными изысками, Тихий Тук замер в немом оцепенении, ибо картина, представшая перед ним, выглядела удручающе
Большого Бло не было, отсутствовал и его младший брат. Остальные сотрапезники сидели за огромным столом, с понурым видом склонившись над пустыми тарелками, что было им не свойственно совершенно, ибо ушастая братия славилась говорливостью, особенно вечерами, когда можно было прихвастнуть подвигами, содеянными в день минувший. Мухи беззаботно планировали над огромным котлом, всё увереннее сужая круги и выжидая заветный момент, когда бульон остынет и можно будет устроить весёлые купания. Из котла же торчал половник Глоба и чьи-то, закончившие свой путь, копыта. Не смотря на пьянящие ароматы варева, над скуксившимися рыжими мордами витал призрак чудовищного проступка.
Чернушка вопросительно скосила голову и снизу вверх взглянула на своего хозяина. Полагая, что всеобщее «оцепенение» есть традиция, она последовала примеру шуршика и тоже «оцепенела», выпучив оба глаза, когда же воздух в зобу исчерпался, решила добрать его, но непроизвольно кудахтнула, нарушив трагизм момента, а кудахтнув, испугалась и виновато втянула голову в собственную тушку. Только тогда братва покончила с критикой личностного роста и оборотила на вошедших грозные морды. Почувствовав, что им не до конца рады, дерзкая птичка спряталась за то́пы истребителя разбойников, дабы не привлекать к себе излишне пристального внимания.
Пробежавшись взглядом по хмурым моськам сотоварищей, Тук смекнул: в его отсутствие, братва чем-то сильно проштрафилась. Но, так как лезть в душу к соплеменнику считалось делом зазорным, ибо «шуршик волен сам признаваться в косяках неправедных», Тихоня не стал допытываться истины. Это вообще было не в его правилах! Он молча пересёк залу и, остановившись во главе стола, бросил на отшлифованные временем доски утайку, отливающую голубоватым сиянием, в которой глухо постукивала его нынешняя добыча.
Есть время печалиться, и есть время петь песни! многозначительно произнёс он.
Изъясняться глубокомысленными сентенциями для Тука было всё равно, что орех расколоть. За это умение остальные рыжики его очень ценили, а потому предпочитали держать уважительную дистанцию. Тихоня много читал, знавал ещё больше, в представлении же соплеменников и вовсе слыл ходячей энциклопедией. Откуда столько ценного умещалось в его тумке было решительно не понятно! Однако, мало того, что оно там множилось в геометрической прогрессии, так ещё и разложено было аккуратно по полочкам! Но что уж совсем добивало праздных ленивцев: каждую ночь пополнялось до кучи!
Увидев заветный мешочек, морды зверьков расплылись в довольные ухмылки. Сердце негодяя, ещё пульсирующее в кожаном переплёте, не может не обрадовать Большого Бло! А стало быть, их предводитель скорее сменит гнев на милость и снова воссядет за пиршественный стол!