В конце обеденного перерыва у меня назначена встреча с мистером Лондоном, нашим учителем литературы, мы с ним обсуждаем данный им список для внеклассного чтения. Мистер Лондон пришел в «Спрэгг» вскоре после колледжа; для преподавания в восьмом классе он, возможно, слишком молод слишком мала возрастная дистанция. В начале учебного года он объявил, что мы будем читать Джека Лондона, и кто-то спросил, не родственники ли они. Мистер Лондон принял важный вид и ответил уклончиво. Меня это не обмануло, но другие в нашей школе любят выдумывать связи между вещами, не имеющие отношения к реальности.
Мы встречаемся в мужской учительской в сущности, в его личном кабинете, поскольку других учителей-мужчин у нас нет, если не считать физкультурника мистера Робинсона, который свою берлогу обустроил в кладовой для спортинвентаря. Даже австралийский флаг повесил на дверь, чтобы показать, что это его территория. Женская учительская вечно полным-полна, в ней стоит запах, напоминающий о застоявшихся в неглубокой вазе цветах. В мужской учительской всегда пахнет жженым кофе должно быть, думаю я, это и называется запахом тестостерона.
Сегодня мы с мистером Лондоном должны обсудить «Фрэнни и Зуи». Он сидит за столом, откинувшись на спинку кресла, и поглаживает чисто выбритый подбородок. Позади него на трех книжных полках виден Хемингуэй («И восходит солнце», «Праздник, который всегда с тобой»), Фицджеральд («Ночь нежна») и Роберт Луис Стивенсон («Похищенный»). Есть здесь и целая полка, посвященная Джеку Лондону: должно быть, таким способом мистер Лондон ненавязчиво поддерживает миф о своем родстве с великим писателем.
Ну-с, что ты думаешь об этой книге? спрашивает мистер Лондон.
Что? отвечаю я, все еще разглядывая книги на полках.
«Фрэнни и Зуи».
А, говорю я. Мне не понравилось.
Что значит не понравилось? спрашивает мистер Лондон.
Ну, «Над пропастью во ржи» понравилась, а «Фрэнни и Зуи» по-моему, так себе книжка.
Так себе? повторяет он. Сэлинджер это, по-твоему, так себе?
Да, отвечаю я. На четверку с минусом.
Тогда, боюсь, придется четверку с минусом тебе и поставить, сообщает мистер Лондон.
За внеклассное чтение?
Разве ты не знаешь, что Сэлинджер гений? Наше национальное достояние? восклицает он.
Это не значит, что мне должны нравиться все его книги, упрямлюсь я.
Именно это и значит! отвечает мистер Лондон, выпячивая челюсть. Сейчас становится очень заметно, как он еще молод.
Почему? спрашиваю я.
Потому что это шедевр! говорит мистер Лондон и встает из-за стола.
А мне было скучно, отвечаю я. Хоть это и книга для подростков, мне она вообще не понравилась. Я бы никому ее не посоветовала.
Ты бы никому ее не посоветовала!.. рычит мистер Лондон и принимается мерить шагами тесную учительскую.
Я знаю, что сейчас будет. Он бросится наутек. У мистера Лондона официально засвидетельствованная проблема с самоконтролем. Засвидетельствованная мною, если точно. Всякий раз, когда он срывается на уроке, я рассказываю об этом мисс Кейтениз, директрисе старших классов. Когда-то она была красавицей и сейчас носит короткие юбки, подчеркивающие стройные ноги, и блузки с высоким воротничком, и всякий раз с чрезвычайным интересом меня выслушивает. Вряд ли мистер Лондон в курсе, что я на него жалуюсь. Скорее всего, я и не одна такая. Впрочем, когда мисс Кейтениз говорит, что другие тоже страдают от его темперамента возможно, имеет в виду себя. У нас ходят слухи, что она была в него влюблена ну а он, как в конце концов оказалось, нет.
Наконец мистер Лондон делает то же, что и всегда: вылетает за дверь. Именно так поступает он и в классе, когда разъярен и не хочет, чтобы мы это видели. Он знает, что у него проблемы с самообладанием, и так с этим справляется просто уходит. Когда он выбегает из класса, все мы сидим на своих местах и громко считаем до ста двадцати: знаем, что он отсчитает две минуты и вернется. Кто-то его этому научил: когда чувствуешь, что готов взорваться, выйди, передохни две минуты, успокойся и снова войди.
Мистер Лондон вылетел из учительской, и на две минуты я осталась одна. И тут я делаю то, что вовсе не собиралась. Извлекаю из кармана шорт три противозачаточные таблетки, которые стянула на уроке сексуального образования, давлю в ладони. Затем подхожу к его столу и высыпаю раскрошенные таблетки в кружку с кофе. Беру из раковины грязную ложку и размешиваю. Никаких следов! Я сажусь на свое место и думаю: теперь здесь чуть меньше пахнет тестостероном. И, может быть, чуть больше тем запахом, что стоит в гимнастическом зале, когда мама с подругами занимается там аэробикой.