Лишенная жизни пустая плоть.
Патрик
Нет, он не слышал ее, хотя глаза его в этот момент были открыты. Как не слышал ни одного из тех лекарей, что пытались вернуть придворного шута к жизни.
Вернись. Ну пожалуйста прошу тебя, Пат
В тот вечер она была почти уверена все как-нибудь наладится. Ее шут непременно придет в себя, исцелится от этого пугающего недуга. Ведь теперь он здесь, и мудрая наставница наверняка отыщет способ помочь ему. Но уже на следующий день, когда окрыленная надеждой Элея вновь примчалась к ведунье, та еще у порога вручила принцессе кружку с настоем валерианы, а потом тихо и коротко объяснила, почему она не в силах сделать хоть что-нибудь для своего любимого ученика. Казалось, за минувшую ночь Ваэлья постарела на несколько лет, голос ее звучал спокойно и безжизненно.
«Он слишком далеко, промолвила наставница, пряча скорбь за чуть прикрытыми ресницами. Я не в силах последовать за ним. Здесь нужен маг такой же силы, как сам Патрик, только во много крат опытней. Маг, который справится с Потоком, унесшим нашего мальчика. За всю свою жизнь я не встречала таких Впрочем, мир велик может статься, где-то он и есть, этот маг. Где-то есть»
Им оставалось только верить и ждать, рассылая с каждым заезжим купцом призыв помочь, откликнуться Однако время шло ничего не менялось, и пучина беспросветного отчаяния затягивала все глубже и глубже. Жизнь стала серой, точно дождь за окном, плоской и бессмысленной, как старый рисунок в забытой книге. Элея знала, что не имеет права на уныние, вот только ничего не могла с собой поделать. Во дворце она по-прежнему оставалась бесстрастной наследницей, но сердце ее теперь всегда было исполнено печали. И эта глухая непроходящая боль становилась особенно острой, стоило лишь приехать к наставнице и переступить порог безмолвной комнаты, где только пылинки нарушали покой, кружась в свете осенних лучей. Да еще порой вздыхала матушка Кера, приходя с миской наваристого бульона, который только-то и мог, что поддерживать жизнь в пустом сосуде
Король сперва молча терпел эти ее визиты к ведунье. Лишь хмурил брови, видя, как Элея покидает замок в своем неприметном городском плаще. Однако вскоре он понял, что такие поездки уже вошли у дочери в привычку и отнюдь не подразумевают каких-либо полезных уроков. После этого все их с отцом беседы стали сводиться к одному король требовал от Элеи оставить бессмысленные надежды и смириться.
Позволить прощальникам забрать шута.
Прощальники Они добровольно принимали ношу, которая иногда казалась непосильной обычным людям.
Забирали мертвых.
Мертвых или тех, кого уже нельзя было спасти. Забирали, чтобы вернуть тела земле, даровавшей жизнь всему сущему.
Нет Элея не могла допустить даже мысли о таком.
«Нужно просто набраться терпения и ждать, пыталась успокоить она себя. Однажды призыв, переданный с купцами, обязательно дойдет до настоящего мага. Вот минует сезон штормов, и этот зов о помощи приведет на Острова человека, который сумеет вернуть шута»
Ваэлья, в отличие от отца, ни разу не попыталась упрекнуть Элею. Она понимала слова пусты. Она понимала другого такого Патрика больше не будет. Не будет этих ясных глаз, которые, несмотря на все невзгоды, сохраняли детскую чистоту. Не будет летающих апельсинов и восхитительно смешных выдумок. Да что там не будет больше мага, отмеченного богами, рожденного сделать этот мир лучше.
Элея знала, всю боль того глубокого раскола, что прошел через душу ее ученицы, Ваэлья ощущала как свою собственную. Они были точно две странницы, потерявшие дорогу. И оставалось им только одно держаться друг за друга, чтобы не свалиться в пропасть.
Хуже всего оказалось притворство.
Дядя Риварн по обыкновению не спешил возвращаться домой, предпочитая наслаждаться королевским гостеприимством, и Элее стоило больших трудов выносить его неизменное веселье. Одно дело просто не выдавать своей печали, и совсем другое каждодневно изображать на лице радость. Она стала избегать совместных трапез и все чаще надолго уезжала к наставнице.
Впрочем, проблема заключалась не только в дяде: гораздо хуже оказался его «подарок». Граф Риварн никогда не отступал от своих привычек, и на сей раз он решил подарить принцессе менестреля. Это был очаровательный юноша, ясноглазый, с голосом чистым, как весенний ручей. Он виртуозно играл на лютне и знал бессчетное количество романтических баллад и сказаний. Дядин Тьеро приводил в восторг всех дам от фрейлин до служанок. Всех, кроме Элеи, которая ни на миг не усомнилась, что за этим «подарком» стоит Совет во главе с ее отцом. Ах, наследнице нравятся артисты? Что ж, давайте доставим ей такое удовольствие!