Ольсен чуть наклонил голову:
Лучше скажите, вы пленку проявлять умеете?
Черно-белую серебряную как угодно в любых комбинациях проявителей и фотоматериала. Цветную по сорок первому техпроцессу. С фотопечатью то же самое.
Сорок первый техпроцесс? воскликнул Ольсен. Никогда о таком не слышал. Ну, хорошо. Я беру вас лаборантом или нет, фотографом номер четыре запасным, так сказать. Завтра привезу свою старую дальномерку мне она ни к чему. Платить буду семь с половиной долларов в час. В месяц получится триста долларов. Да, вам известна специализация нашего издания?
Оскар ничего о вас не рассказывал.
По большей части мы освещаем городскую жизнь и новости преступного мира. У нас половина передовицы посвящена криминальной хронике. Вас это устраивает?
Вполне, сказал я деловым тоном и добавил: У вас нет на примете недорогой съемной квартирки? А то я здесь впервые
Ольсен написал на бумаге адрес:
Пожалуй, и этот вопрос я устрою. В трех трамвайных остановках отсюда живет некая миссис Хантингтон. После смерти мужа ее дом пустует. Она искала квартирантов. Ах да, Оскар написал, что вы нуждаетесь в деньгах. Я выпишу ордер, получите в бухгалтерии, в кассе, сто долларов аванса. Не удивляйтесь: рекомендация Формена для меня закон. Он же работал у меня старшим менеджером по персоналу. Ни разу не ошибся в подборе кадров.
А почему уволился?
Оскар любит свободу. Он не желает работать по графику пять на два. Вы знаете, что он когда-то был ученым, работал в секретной лаборатории? Потом что-то там взорвалось. Об остальном Оскар, верный подписке о неразглашении, молчит, как повстанец на допросе.
Ольсен вдруг осекся, словно сболтнул лишнего. В кабинете воцарилась неловкая тишина.
А если он все же ошибся? я спросил это лишь для того, чтобы прервать молчание.
Сто долларов не такая большая сумма для проверки способностей старого друга, Ольсен заполнил расходный ордер, сунул его мне и, точно судья молотком, хлопнул кулаком по столу. Я вас больше не задерживаю. До завтра.
Весь третий этаж был отдан под административные нужды бухгалтерию, отдел кадров, кабинеты редакторов и секретарей. Я быстро отыскал закрытое окошко со светящейся вывеской «Касса» и тихо постучал. Никто не ответил. Тогда я постучал сильнее. На этот раз шторка со скрежетом открылась, и заспанная девица спросила чуть ленивым, но милым тоном:
Что вам угодно, мистер
Блейк, я положил в лоток ордер и удостоверение.
Кассир прибавила к документам три банкноты по двадцать долларов и четыре по десять. Две купюры оказались настолько потрепанные, что расползлись надвое у меня в руках.
Нельзя ли заменить ветошь?
Сходите в казначейство и замените, любезный тон девицы полностью расходился с ее словами.
Хорошо, я так и поступлю. Только уточню у шефа, где ближайшее отделение. Уверен: он подскажет правильный маршрут.
Я развернулся, но не успел сделать ни шага. Девица прошептала мне в спину:
Не надо босса. Я поменяю
Громко лязгнул лоток. Я поймал на себе огнедышащий взгляд кассирши и расхохотался:
Теперь ты навек в памяти моей!
Я спустился в вестибюль и вышел на улицу. Понемногу на город наползали сумерки. Вспыхнули пестрые огни витрин, яркие цепочки фонарей протянулись по проспектам, словно жемчужные нити Ариадны. Куда они ведут? Пока я этого не знал.
С грохотом подкатил трамвай. Я вскочил в вагон и, впервые с тех пор как за мной захлопнулись ворота тюрьмы, расплатился за проезд. От ощущения свободы захватило дух. Никогда бы не подумал о том, что такое простое и доступное обывателю действо приведет меня в восторг!
Глава 7. Тетя Эдна
Двухэтажный коттедж миссис Хантингтон уютно расположился в дальнем конце тенистой аллеи. Сюда не доносился лязг трамваев и гул автомобильных двигателей, но зато до ближайшего транспорта нужно было идти минут десять пешком. Что ж, у всего есть свои достоинства и недостатки.
Путь преградил невысокий забор с грозной табличкой: «Частная собственность! Нет прохода! Нарушители будут убиты на месте!» Любой грабитель, прочитав подобное предупреждение, ретировался бы и отправился искать другую жертву. Разумеется, и я не горел желанием словить пулю.
Я отыскал почерневшую деревянную калитку с прибитой гвоздями кнопкой электрического звонка и, разумеется, нажал на нее. Потом еще и еще. Наконец распахнулось окно и не старческий, но не молодой женский голос спросил: