Атака захлебнулась. Это было понятно Хумбан-Ундашу, и, порази его злой демон, он не понимал, что ему делать. Пока оставалось лишь выслать парламентера и позвать на разговор местного командующего.
А, пришел? спросил тот. Это хорошо. Скажи своим, пусть убитых и раненых соберут, мы стрелять не будем.
Неслыханное благородство дикого горца поразило ташлишу. Он послал гонца, и к стенам боязливо приблизились два десятка воинов, которые стали собирать раненых. Вскоре стало понятно, что двух десятков явно было очень мало, и подошла сотня, которая начала оттаскивать выживших в лагерь. Забрав всех, стали уносить убитых, стараясь спешно закопать их в стороне во избежание эпидемии.
Так что, снова на штурм пойдешь? спокойно спросил перс. Башен то у тебя больше нет. А до леса тут очень далеко.
У меня таран есть, сквозь зубы сказал командующий.
Ну и что тебе твой таран даст? удивился Камбис.
Как что? ответил совершенно сбитый с толку ташлишу. Ворота проломлю и в город ворвусь.
А, ну-ну, пробуй, рассмеялся от души азат.
Да что с тобой? рассердился Хумбан-Ундаш. Ты не знаешь, для чего таран нужен?
Да знаю я, хохотал перс. Но тут, понимаешь, какая штука. За воротами на два человеческих роста камни наложены. И шагов на десять вглубь. Ты ворота сломаешь, а потом будешь камни растаскивать?
Ты лжешь, облизнул пересохшие губы командующий.
Я никогда не лгу, серьезно заявил перс. Это недостойно воина. Я клянусь священным огнем, что ни я, ни мои люди не причинят тебе вреда. Поднимись на стену и посмотри сам.
Хумбан-Ундаш махнул головой, и побледневший адъютант подошел к стене, откуда была сброшена веревка. Его подняли на стену, откуда он, совершенно невредимый, был спущен через пару минут.
Ну что? нетерпеливо спросил командующий. Тот просто мотнул головой, подтверждая каждое сказанное персом слово.
Я же говорю, мы никогда не врем. Нам Ахурамазда не позволяет. Ты дальше то, что будешь делать?
Как что? Воевать! хмуро ответил Хумбан-Ундаш.
Слушай, раз уж мы с тобой почти друзья, можно, когда тебя убьют, я твоего коня возьму? Уж больно мне твой конь понравился. И перс в своей шокирующей манере просто развернулся и ушел, оставив униженного аристократа стоять под стеной.
Ташлишу с адъютантом поскакал в сторону лагеря.
Что ты там видел? жадно спросил он.
Там сзади еще одна башня, пониже. К ней ты идешь через коридор, окруженный стенами. И попадаешь в город через вторые ворота. Так вот, этот коридор завален камнями, как перс и говорил. И пока мы их будем растаскивать, по нам сверху будут бить из луков. Помоги нам боги!
Он еще что-то тебе говорил?
Да, господин, адъютант прятал глаза.
Ну, говори же.
Он просил, когда вас убьют, вашего коня ему пригнать.
Командующий ходил по своему шатру, закусив губу, и лихорадочно думал. Брать город в длительную осаду бессмысленно, это его войско нуждается в еде и воде, а не персы. За день они потеряли больше пятисот человек. Еще столько же ранено. И это всего лишь один штурм. Осадные башни потеряны, таран бесполезен. Разбить им стену в шесть шагов шириной? Возможно. Но это не один, и не два дня. И это надо делать, когда на тебя сверху валятся огромные камни и льется кипящее масло. А потом может подойти персидская конница, которая начнет просто расстреливать их из луков, налетая внезапно на лагерь. Кстати, а почему она еще не подошла? Времени было предостаточно. Почему они бросили гарнизон, не пытаясь помочь своим воинам, и просто охраняют каких-то вшивых крестьян. Да что тут вообще происходит? Штурм, нужен штурм. Город должен быть взят.
Ночь! осенило Хумбан-Ундаша, пойдем на штурм ночью. Дам войску отдохнуть несколько дней, отправлю раненых домой, нечего им тут воду и еду тратить, и на штурм.
Пять дней пролетели быстро. Из Элама пришел обоз, который, разгрузившись, забрал раненых и ушел назад за припасами. Воинам велели выспаться днем, а потому после полуночи лагерь не спал. Ближе к рассвету, в то самое время, когда часовые храпят вовсю, надеясь, что сотник тоже спит, из лагеря потянулись штурмовые отряды, таща лестницы. Вся амуниция была тщательно проверена. Нигде ничего не болталось и не звенело, все ремни были затянуты, а ножны мечей замотаны тряпками. Сотники предупредили, что если кто споткнется или чихнет, то они виновному лично перережут глотку.