(не) предсказуемый эксперимент
последовательность рассказов
Дмитрий Чайка
Боже, как давно это было!
© Дмитрий Чайка, 2016
© Яков Бояршинов, дизайн обложки, 2016
Что будет, если детям позволить самим строить свой мир и писать его правила? Будут ли они гордиться теми же достижениями? Совершать те же ошибки? Строить и водить свою технику так же как мы?
Ответа не знает никто, ведь никто не пытался спросить у детей. Да и были ли мы, пионеры 80-х, ровесники Электроника и Гостьи из будущего? Те кто рвались строить будущий мир, покорять дальний космос? Возможно и нет Только мы это помним.
Вместо предисловия
Место для шага вперёд
Юрий Владимирович, ты уверен в безопасности детей?
Андропов кивнул:
Абсолютно. Если экспериментатору не пытаться записать знания и воспоминания другого, то побочных эффектов нет.
Генеральный задумался.
Шёл 1977 год. Казалось, страна на подъёме: в космосе «Салют-5», на Северном полюсе побывала «Арктика», на конвейер встала новая модель ВАЗа «Нива» Но в Политбюро знали и про другое. Про то что даже в «золотую» косыгинскую пятилетку на импорт зерна уходили десятки тонн золота и что теперь с каждым годом всё больше. Мобилизационно-плановый тип экономики, прекрасно помогший в эпоху Больших Потрясений, в мирное время работал не так хорошо: одна или две Стройки Века аукались целой горой «долгостроев», твой город мог быть «образцовым», а мог быть и тем, из каких в «образцовые» ездили за колбасой
Пришло время взять новый курс. Генеральный однажды в сердцах пошутил, мол, Советский Союз это словно тягач и пятнадцать прицепов. Любой поворот его должен быть плавным, заранее тщательно подготовленным зная куда поворачивать, как и зачем. «Молодёжь, сказал он, я боюсь, повернёт слишком резко, при этом страну разорвёт на клочки к-хм Зачем поворачивать, всем тут понятно. Как не нас кому-то учить. Вопрос только куда.»
К попыткам сочинить новый, более удачный строй уже не первый год привлекались лучшие в Союзе умы, однако в короткие сроки всё дело свелось к противоборству нескольких «школ», которые занялись «перетягиванием одеяла». Нужны были свежие головы. Но и студенты, и кандидаты, и многие доктора наук страшно боялись пойти против «школ»: даже когда главные «школьники» утверждают полную чушь, замечать это значит идти против Истины. А тебе ещё с ними работать или работать на стройке за то, что «профессор не прав». На этом бы всё и заглохло, однако
Была в Союзе одна технология. В одном «почтовом ящике» научились записывать память живую память живого человеческого мозга. Но, как ни бились, прочесть то есть расшифровать воспоминания не могли. При попытке «вписать» их другому выяснилось, что человек, получивший чужие воспоминания, не только не помнит их, но тотчас теряет свои, и вернуть ему то что он знал очень трудно. Даже стиранием памяти. Контрразведка мгновенно «остыла» к ней, но направление было признано перспективным, и исследования продолжались. Вскоре память человека уже уверенно записывали, «стирали» «оригинал», а потом, убедившись, что тот ничего не помнит, писали обратно.
Узнав о технологии, организаторы ликовали: «светлыми головами» будут молодые учёные слишком молодые для отстаивания чужих идей. Собрать их в каком-то НИИ, собрать самые смелые идеи а потом «размагнитить» им память. И всё: дальше пускай примыкают хоть к «школам», хоть к группам продлённого дня! Собрали учёных, те стали писать, разговаривать НИИчего нового! Кто рискнёт предложить что-то новое, да без оглядки на «школы»? Со школьной скамьи мы привыкли подстраивать наши ответы под мнение преподавателя: скажешь не то и «родителей в школу».
Дело зашло бы в тупик, но прокралась идея: пусть «светлые головы» будут детьми! Ведь ребёнок не знает решённых задач; прирождённый новатор, готовый исследовать что только можно, он сразу берётся решить все задачи, не делит их на фундаментальные и на рутину. Он с ходу готов создавать звездолёт, ибо тот для него не сложней пылесоса!
Так и возник этот эксперимент: на лето оставить без взрослых однако с присмотром немалую группу детей и смотреть, наблюдать.
Выделили место громадную территорию с ракетными шахтами (к тому что она охраняется, люди уже попривыкли), охрану и деньги. В атмосфере строжайшей секретности набрали штат наблюдателей все как один молодые учёные с «красными дипломами» и подобрали детей. Отбирали детей крепких партийцев по принципу представительности: как на той плоскодонке, «каждой твари по паре». Когда всё было готово, родителям «избранных» сказали, что дети их проведут каникулы в Очень Крутом Пионерлагере.
Отправить ребёнка в хороший пионерлагерь было престижно. Этого добивались, поездкой туда награждали Детей отпускали охотно и с радостью. Родителям тех кто попал в эксперимент надолго секретно поведали, что дети отобраны в эксперимент: как на учёбе и прочих способностях отразится отдых исключительно в лучших местах. Люди не верили этому счастью!
Параллельно рядом с полигоном возводили и техтерриторию смесь ОГМ с опытным производством. Для безопасности ребят (а заодно и для экономии) в эксперименте ввели тогда правило: извне, от технарей, ребята получат любую технику, принцип действия которой смогут объяснить. Желательна схема, высший пилотаж чертёж. Не всё делалось на техтерритории: отливки заказывали меткомбинатам, моторы заводам, но львиную долю делали там.