Она понимала, что не справится одна. Ей нужен был Вит, чтобы приглядывать за мамой, пока Липа в школе. Чтобы не дать случиться страшному. Непоправимому. С каждым днём она контролировала себя всё хуже. Провалы в памяти, рваные движения, отсутствующий взгляд
Липа поёжилась.
Сидеть с закрытыми глазами стало неуютно. Она хотела отвлечься, слушая плеск волн и песни лягушек в камышовой заводи, но снова возвращалась мыслями в позавчера.
Маму забрали утром.
Вит позвонил врачу заведующему отделением в клинике, куда Липа водила её на приём. Надежда оставалась, но иного рода: прогнозы обещали больным пять, а то и десять лет при должном уходе. Мутация оставалась неизлечима, а таблетки, сменявшие друг друга, притупляли симптомы. Это всё, для чего они годились смягчить депрессию, чтобы больные не думали о суициде.
Вместо этого думала Липа. Каждое утро, каждый вечер. Она спала с ней рядом, прислушиваясь к каждому вздоху и непроизвольному стону. Не могла иначе. Потому что они были только вдвоём мама и Липка. Всегда. А теперь она не знала, чего ожидать.
И сколько ещё.
Прошлую ночь впервые за последний месяц она провела в тишине, глупо пялясь в потолок. Даже под утро, когда сумела задремать, вскочила спустя полчаса. Но проверять было некого: соседняя кровать застелена, Вит спал на диване за стенкой.
Не сумев больше заснуть, она стояла на пороге и слушала его размеренное дыхание. Это было так правильно, так успокаивающе и в то же время странно. Липа не могла расслабиться и приучить себя думать о хорошем. Им пришлось уехать из Бранова: Вит не мог оставить дом надолго.
Здесь дышалось иначе. Липа забыла, каково это: после смерти деда она ни разу не была на острове.
Вит бросил музыку, чтобы подарить этому месту и себе новую жизнь. Иначе всё напрасно. Волшебство рассеялось бы, и магия острова погасла, сверкнув на прощание росчерком звезды.
Мы уже близко.
Добрались до камней?
Да.
Они отчего-то говорили шёпотом, и Липе это нравилось.
Это означало, что рубеж почти пройден: они у Стоячих Камней. «Змеевы зубы» так называли валуны на острове.
Достану?
Если постараешься. Справа. Ещё чуть-чуть.
Она протянула руку. Кончики пальцев коснулись гладкого бока, нагретого за день солнцем. Это было своего рода ритуалом. Прикосновение к камню, как и к поверхности воды, дарило особое чувство будто озеро отдавало ей частичку волшебства, признавало Липу своей и позволяло остаться.
Она сомневалась, что после стольких лет получит разрешение, но, видимо, озеро было не против. Камень отозвался влажным теплом на коже, и Липа улыбнулась.
Скажешь, когда открывать.
Уже можно. Мы почти дома.
До суши оставалась сотня метров, однако пролив, отделявший остров от «большой земли», где лежали рассыпанные по холмам деревни и дачные посёлки, они уже преодолели.
Остров всегда был особенным. Слишком маленький для хутора и слишком красивый для того, чтобы оставаться необитаемым. Он признавал только одного хозяина. Поколения сменяли друг друга, и остров привыкал к новым владельцам: наверняка успел привязаться к Виту. Может, и Липу полюбит, если она переедет насовсем.
Сложнее всего строить планы. Впереди у Липы поступление в университет, а дальше она не загадывала. Кто знает, что случится до осени.
В первые дни июня лето кажется долгим целая жизнь, наполненная солнцем, искрами на водной глади и запахом земляники. И жизнь эта начиналась прямо здесь. Сегодня. Сейчас.
Стоило лодке мягко стукнуться о берег, как Вит спрыгнул в воду. Подал руку племяннице, помогая сойти на землю.
Осторожно, грязь после вчерашнего дождя, не испачкайся.
Ай! Она прыгнула как можно дальше. Покачнулась, но устояла, схватившись за сильную руку. Да тут галоши нужны! Зря босоножки обула.
Это точно. Ничего, привыкнешь. Подержи рюкзак, сейчас возьму.
Протащив лодку чуть дальше, он привязал её к колышку и догнал Липу спустя несколько шагов.
Я сама, он не тяжёлый.
Не спорь, Малёк. Что скажет мама, если узнает, как ты тяжести таскаешь? он осёкся на полуслове. Прости. Мы ведь справимся, да? Ты и я?
Он протянул ей три сложенных пальца, и Липа ответила тем же. Она больше не улыбалась.
Ты и я, отозвалась негромко.
Теперь только так, а хорошо это или плохо покажет время. Всё менялось рано или поздно. Только остров оставался прежним, словно замерший во времени слепок.