Отпусти сейчас! Ты не веришь слову Зимнего короля, Ясень?!
А ты ставишь мне условия, Зимний король?!
Очередной каменный лист упал его величеству за шиворот рубашки, кольнул шею, проскользнул ледяным клинком до пояса и замер там, чуть вибрируя.
Это не условия! Это договор, попытался Кэйр.
И мир вокруг него замер на несколько долгих мгновений.
Зачем она тебе? вдруг спросило Древо. Найди себе другую. Вас много, так много
Мне нужна эта.
Зачем? настойчиво повторил Ясень и тут же добавил: Скажешь правду договоримся, фейри.
И лорд Кэйворрейн, Сумрачный Плетущий и король Неблагого Двора, стиснул зубы, думая, что ответить.
Не зна-аешь с удовлетворением прошумел Ясень.
Не знаю, хмуро подтвердил Кэйр.
Что ж Ты хотя бы не солгал.
Фейри не лгут! напомнил король сквозь зубы.
Или не хотят быть увечными? насмешливо отозвался Ясень. Но ложь бывает разной, Неблагой правитель. Тебе ли этого не знать? Однако ты удивил меня своей честностью. Что ж Клянись. И напиш-ши клятву кровью на обеих сторонах моего ствола. Ты уже дал мне несколько капель, но этого ма-а-ало
Минуту спустя король подхватил на руки выпавшую из ствола невесту и мгновенно исчез.
А отданная им кровь впиталась бесследно и в мертвую кору, и в живую.
До чего глупые сущ-щества ехидно прошелестел Разделенный Ясень сам себе. Один ничего не попросил. Второй не сообразил, что королевской крови было бы достаточно для обмена. Мир не меняется, не-ет
И бугристая кора медленно заволокла глаза-провалы в его стволе.
Глава 4,
в которой Элла сидит взаперти
Во тьме, затянувшей мое сознание, горела яркая белая звезда с четырьмя лучами. Она была далеко-далеко и одновременно жгла мне грудь. Сильно, почти невыносимо. Но кроме нее не было ничего, а потому я терпела боль, цепляясь за звезду взглядом, разумом душой.
То ли секунду, то ли вечность спустя (времени я тоже не ощущала) звезда мигнула, разгорелась еще ярче, и пространство вокруг взорвалось звуками:
Элла?! Элла! Элла!
Мне показалось, что кричит именно звезда, ведь больше я ничего не видела.
Наверное, не будь этого зова, я отключилась бы, а так пыталась откликнуться. И, главное, перестала испытывать идиотское, ничем не обоснованное блаженство и чувство правильности происходящего. А выйдя из этого транса, осознала весь ужас положения: меня принесли в жертву! Я привязана к дереву, погружаюсь в него, и никто не знает, где я!
Говорить не могла, но внутренне орала в голос, повторяя имя того единственного, кто мог меня спасти:
Кэйр! Кэйр!!!
И ведь дооралась! Поскольку вдруг меня словно пихнули в спину, а боль в груди пропала вместе со звездой. Но упасть я не успела: прямо передо мной возникло перекошенное лицо Кэйворрейна, меня схватили в охапку и
И почти сразу усадили на что-то мягкое. А сам король присел на корточки, затряс за плечи, снизу вверх глядя в глаза.
Элла?! Элла!
Это ты меня звал? не слишком внятно спросила я. Во рту пересохло
Когда?
Но я уже и сама поняла, что не он. Ладно, сейчас неважно
Огляделась. Старинная обстановка небольшой комнаты, круглые светильники на стенах Родовой сид Кэйра.
Как ты? задали мне стандартный вопрос, на который был возможен единственный ответ:
Хорошо!
Когда жертве удается выжить, все остальное, знаете ли, вообще несущественно!
Следующий вопрос был в данной ситуации тоже вполне стандартен:
Кто? Кто посмел тебя тронуть?!
Судя по выражению лица короля, он готов был прямо сейчас идти откручивать головы.
Но ответить я не смогла. Судорожно промотала в памяти события сегодняшнего дня. Утреннее заточение фрейлины прогулка во внутреннем дворике Я ем яблоко А потом провал и вот я прижата спиной к шершавой коре Ясеня, вот наступает тьма, а в ней горит звезда с четырьмя лучами
Я не помню проговорила растерянно. Совсем ничего не помню. Только откуда-то знаю, что стояла у Великого Ясеня
Кэйр отчетливо скрипнул зубами. Эмоционально выдал пару незнакомых слов, видимо, выругался.
Ничего, сказал уже спокойнее. Я разберусь.
Кэйр.
Да?
Я хочу пить.
Его величество моргнул, округлил глаза и заметался по гостиной. Или до смерти перепуганный родственник. Или любящий мужчина
Его поиски все же увенчалась успехом: мне принесли огромную кружку с каким-то холодным травяным настоем. Горьким и несладким, но мне было все равно. С жадностью выхлебав все до дна, я облизнула губы и спросила: